изложил сценарий необходимых действий. После этого, основываясь на подготовленных материалах и оценивая сложившуюся ситуацию, начал придумывать некий план.

Он был сделан в конце 1989 года и делился на блоки.

Тогда со мной начали сотрудничать Алексей Михайлов и Михаил Задорнов, которых привела моя бывшая коллега по НИИ труда Татьяна Ярыгина, но это было именно сотрудничество и ничего более».

В январе 1990 года, как уже рассказал Владимир Иванович, Г. А. Явлинский по заданию комиссии Абалкина выезжал в командировку в Польшу, изучать местный опыт реформирования.

Только что, 6 октября 1989 года, там на государственном телевидении ПНР состоялась презентация программы Лешека Бальцеровича, и в декабре местный Сейм принял пакет из 11 актов, подписанных президентом 31 декабря 1989 года.

По итогам поездки Григорий Алексеевич пишет начальнику Л. И. Абалкину отчёт об увиденном.

Явлинский Г. А.: «Поездку в Польшу организовывал ЦК КПСС, я возглавлял группу. Было очень интересно изучить опыт Л. Бальцеровича, за месяц нам всё показали, и мы увидели, как одномоментно после либерализации цен они резко взлетели, а потом начали снижаться. Но было понятно, что произошло это только потому, что в Польше существовало частное сельское хозяйство и фермеры сразу стали конкурировать между собой. Нам этого ждать было нельзя из-за совершенно иных условий.

По окончании поездки мы три или четыре дня описывали увиденный опыт, хотели отправить материал в Москву через советское посольство в Варшаве, но посол отказался это делать, т. к. не был согласен с моими выводами. Тогда даже по этому поводу произошёл скандал. В конце концов доклад пришлось везти с собой».

Щербаков В. И.: «Группу, в которую Явлинский обязан бы представить свой документ возглавлял помощник Н.И. Рыжкова В. Л. Саваков. Была попытка что-то упорядочить, для этого Владимир Лукьянович по поручению Рыжкова собрал некую команду. Я к тому моменту уже был министром, привлёк он и меня.

В одну из суббот, когда обычно в “Волынском” Рыжков лично собирал всю группу министров экономического блока для обсуждения дальнейших шагов по подготовке программы реформ, устроили чтение подготовленного Явлинским отчёта и предложений. После окончания чтения, все стали критиковать свои разделы.

Кроме того, что были претензии по смыслу написанного, всем не нравилось, что Саваков лезет не в своё дело и всем указывает, что им делать. Возмущались: “Что он в этом понимает?!”

Владимира Лукьяновича, мягко говоря, не сильно любили, хотя и старались лишний раз не трогать, так как из-за близости с Николаем Ивановичем неприятностей он мог доставить много и никогда не упускал такой возможности.

Личная ссора с Саваковым по любому вопросу переносилась на отношения с премьером, после перепалки ещё отойти не успеешь, а он тебя по-крупному подставит!

А Рыжков, как бывший директор, такие стычки не пресекал и тоже не упускал возможности поставить любого на место.

На том же собрании, где все раскритиковали работу Явлинского и Савакова, Рыжков, закрывая обсуждение, сказал: “Всё! Хватит всех этих писателей! Садитесь сами за работу, или, в крайнем случае, пусть этим занимаются ваши замы!”

А Григорий, выслушав всю критику, попросил больше не задействовать его в таких коллективных подготовках документов, заявив: “Я сам напишу программу реформирования экономики!” Потом он много раз описывал, как докладывал свою программу лично Рыжкову и Горбачёву, обсуждал её с ними, но остальным членам нашей “писательской” группы такие факты остались неизвестны. Правда, и полностью их отрицать у меня нет оснований. Как потом неоднократно убеждался, Горбачёв любил готовить “запасной вариант” в тайне от членов своей команды. Видимо, он как настоящий политик не доверял никому и никогда (за исключением своей жены Раисы Максимовны)».

Есть своя интерпретация этой истории и у Григория Алексеевича.

Явлинский Г. А.: «В начале марта Рыжков должен был идти на Президентский совет к Горбачёву, тогда встал вопрос, с чем ему там выступать. Ия отдал свой план, ещё не имевший названия. Николай Иванович его долго смотрел, сказал, что ему это интересно, и представил собранию у Михаила Сергеевича.

Это был практически тот же план, что будет потом фигурировать под названием “500 дней”, только расписанный не по времени, а по блокам: что делать с планированием, что со снабжением, что с реформированием банков, финансов, внешнеэкономической деятельностью и т. д.

Рыжков не сообразил, что я предлагаю внедрение настоящего рынка. В результате экономисты, присутствующие на Президентском совете разнесли его доклад в пух и прах. Ещё бы, это были очень важные люди, они творили историю, а появление чего-то чужого восприняли, как ересь, которую надо оперативно выжигать. Никто толком и не старался вникнуть в мои предложения, но всем хотелось что-то сказать, продемонстрировать Михаилу Сергеевичу, что ничего толкового из рук непопулярного тогда Николая Ивановича выйти не может. Тем самым подтвердить свою лояльность президенту. А ещё им важно было поставить наместо появившегося, как они считали, выскочку.

Рыжков страшно расстроился и вскоре всё это вылилось на мою голову. Вернувшись, премьер устроил мне чистку, завершившуюся словами: “Видеть вас больше не хочу! Больше мне ничего не давайте!”»

Пострадал в результате той поездки и зампредседателя Госкомиссии А. В. Орлов. Он после приезда Явлинского из Польши дал большое интервью газете «Известия».

Орлов А. В.: «В нём я говорил, что в Польше реформы идут по двум причинам: там существует частная собственность на землю и мощная поддержка движения “Солидарность”. Также отметил организующую роль католицизма. После этого спрашивал: у нас в стране есть хотя бы что-то из этого? Затем уехал в ФРГ, а Явлинский обвинил меня в том, что я дезавуирую собранный им опыт братской страны и побежал к Савакову. Тот сообщил об этом Рыжкову, который принял решение меня уволить. Однако после моих объяснений Абалкин успокоил, сказал, чтобы я спокойно работал, но месяц нигде не вылезал».

Щербаков В. И.: «С новой программой Явлинского, которая называлась тогда “400 дней”, мы ознакомились на очередной субботней встрече министров с Рыжковым на ближней к Москве сталинской даче в Волынском.

В программе было написано: день первый – принять закон такой-то, день второй – другой закон, третий —…

Все слушатели сидели, как пришибленные. Прочитали – и тишина, а Валентин Павлов произнёс “крылатую” фразу: “Это что, программа? По-моему, это расписание поездов!” Все поддержали эту оценку и навалились с вопросами. Ты скажи, что должно быть в законе о земле? Например, только что произошли события в Ошской долине – три народа, узбеки, таджики и киргизы, не поделили 30 га земли, и страна за три-четыре дня получила почти три тысячи трупов. В приватизации вылезут тысячи вопросов – от