— Я не знаю, что не так с нашей связью, но у меня ощущение, что с Никки и с Род… с Морган все иначе.

— С Никки у вас очень прочная связь. Вы знаете, кто вы друг для друга. Морган тебя ненавидит — это помогает ей не пускать тебя к себе в голову.

— А мы с тобой? — Спросила я.

— Я зеркалю энергию вокруг себя, как и поведение окружающих. Я идеален для работы под прикрытием, но это также значит, что я могу потеряться в своем прикрытии.

— В смысле, ты начинаешь верить в историю своего прикрытия, как если бы она была реальной?

Он кивнул.

— Но почему это так влияет на мою энергию, когда ты рядом?

— Прошлой ночью Никки сказал: «Невесты — это либо еда, либо пушечное мясо». Нас никто не держит при себе так долго, Анита. Я пытаюсь быть тем, кем ты хочешь меня видеть. Едой — либо через кровь и плоть, либо через секс.

— То есть тебе все равно, что я выберу?

— Я бы предпочел выжить, так что я не хочу, чтобы ты выбрала мясо. — Он приблизил ко мне свое лицо, и его рука обвила мою талию, автоматически поднимаясь достаточно высоко, чтобы не потревожить мой пистолет — совсем как я делала недавно. — Будь ты настоящим вампиром, я бы с радостью дал тебе своей крови.

Я ответила, почти касаясь губами его щеки.

— Я не такого рода вампир.

— Нет, но благодаря силе Жан-Клода ты — суккуб, как и Белль Морт. — Он потерся об меня лицом, как кошка, которая оставляет метку на избранном человеке.

— У меня и так достаточно любовников. Ничего личного.

— Я не прошу тебя позволить мне присоединиться к твоей полигруппе, моя королева. Я просто хочу напитать тебя.

Я отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Ты ведь знаешь, что я могу питаться энергией и без секса.

— Да, но из всех доступных тебе способов секс — самый приятный. Я бы предпочел приятный вариант, если ты позволишь.

Я почувствовала, как моя энергия поднялась, будто кто-то плеснул горячей воды в холодную ванну. Ру вздрогнул, как если бы энергия от меня перескочила в него. Было такое чувство, словно кусок моей энергии отрезали, или она ослабла, но потом вдруг полегчало. Я знала, кто это был, еще до того, как увидела. Мика вышел в коридор позади нас, держа за руку Натэниэла — так, будто он вел его за собой. Офицер Эванс глядел им вслед, словно ожидая приказа: остановить их или дать им уйти?

За ними показался детектив Ранкин. Эванс спросил его о чем-то, Ранкин покачал головой. Мы с Вайаттом направились к Мике и Натэниэлу. Они нас заметили и двинулись навстречу. Натэниэл медленно моргнул, после чего перехватил ладонь Мики, как если бы они просто держались за руки все это время. Я уже протянула руки им навстречу, будто это могло помочь нам поскорее сократить дистанцию. Мика взял меня за руку — это помогло, но этого было мало. Я сжала его ладонь, а другой рукой обняла за шею Натэниэла. Он обнял меня за талию в ответ, и мы немного постояли в объятиях друг друга. Я зарылась лицом ему в шею, в этот теплый, ванильный запах его кожи. Мика обнял нас обоих, поэтому я развернулась, чтобы уткнуться в моих мальчиков. Запах Мики был острее, чем у Натэниэла. Это напоминало корицу и ваниль — они обе сладкие, но по-своему.

Натэниэл протянул руку в сторону Ру и привлек его к нам, за мою спину. Это было неожиданно, потому что Ру не был частью нашей полисемьи. Сила затрепетала на моей коже, и комфорт, который принесли двое моих ребят, превратился во что-то более резкое: меньше романтики, больше желания. Это был словно тот самый недостающий ингридиент. Нам нужно было завершить эту картину — в этом было наше наследие, проходившее через линию крови Жан-Клода. Здесь было место поддразниванию, но только в качестве прелюдии. Мы получили то, чего хотели. Наша четверка синхронно подняла головы и посмотрела в ту сторону коридора, где стоял Ранкин.

Он выглядел привлекательнее, чем я его запомнила, но я знала, что ничего не изменилось. Ладно, одно изменилось: он использовал магию для удержания Мики и Натэниэла в той комнате. Это было либо заклинание, либо врожденная способность, либо что-то такое, что заставило их хотеть оставаться с ним там и отвечать на его вопросы. Частицы этой силы все еще витали вокруг него, и я заметила сухощавые мускулы под его одеждой, а также темную глубину его глаз, блеснувшую на секунду. Не уверена, насколько реальным было последнее, потому что он был тем, кем был — не таким, как мы все и Жан-Клод. Он дразнил, манил, обещал, но в нем не было реального позыва к действиям. Он мог заставить тебя говорить с ним, хотеть быть с ним, оставаться рядом с ним, хотя логика утверждала тебе обратное. Ранкин нашел способ направить силу, которая годилась только для того, чтобы цеплять незнакомцев в баре, на нечто более интересное — он заставлял подозреваемых продолжать беседу. Это впечатляло, и с точки зрения закона не докопаешься.

Он уставился на нас, мы уставились в ответ. Он знал, что мы знаем. Он также знал, что мы ничего не докажем. Я не могу пойти к его начальству и заявить, что он прочел заклинание, потому что он этого не делал. Я была практически уверена в этом. Была ли это магия? Парапсихическая способность? И то, и другое? Понятия не имею, а значит, и объяснить не смогу — по крайней мере так, чтобы навлечь неприятности на его задницу, которых он явно заслуживал. Мы все стояли и пялились друг на друга, пока офицер Эванс не спросил Ранкина, не случилось ли чего. Ранкин покачал головой.

«Что же ты такое?» — подумала я, словно надеялась, что он мне ответит. Он вновь покачал головой и прошел обратно по коридору вместе с Эвансом. Я не знала, кем был Ранкин, но точно знала, кем он не был — человеком.

42

Мы решили вернуться в номер и перегруппироваться. Ру остался с нами, к нам также присоединился Брэм. Он рассказал, что пытался добиться встречи с Микой, но в ответ слышал только: «Твой босс может идти, но его жениха еще допрашивают». Мы прошли уже половину коридора, как вдруг зазвонил мой телефон. Мелодия была та, что