– Что-что?

– Ты разве не заметила ту аппетитную блондинку рядом со мной? Ты такое пропустила, детка. Видела бы ты, как смотрится ее задница в этих обтягивающих штанишках для йоги.

Я бросаю на него сердитый взгляд и открываю дверь.

– Ты куда? – спрашивает он.

– Домой. В машине холодно.

– Ну-у… Тесс, ты что, ревнуешь меня к той девчонке с йоги? – издевается Хардин.

– Нет.

– Ревнуешь-ревнуешь, – повторяет он, и я закатываю глаза, выбираясь из машины.

Я слышу его громкие шаги позади, и это меня удивляет. Открыв тяжелую входную дверь из стекла, захожу в дом и иду к лифту, но в этот момент понимаю, что забыла сумку в машине.

– Ты просто ненормальная, – усмехается он.

– Что? – Я поднимаю на него взгляд.

– Ты думаешь, я стал бы смотреть на какую-то блондинку, когда там была ты… когда я могу смотреть на тебя? Тем более когда ты в этих узких бриджах – я не смотрю и даже не желаю смотреть ни на кого другого. Я имел в виду тебя. – Он подходит ко мне, и я отступаю к холодной стене холла.

Надув губы, я выдаю:

– Ну, я-то видела, как она пыталась с тобой флиртовать.

Мне не нравится ревновать: это самое неприятное чувство на свете.

– Глупенькая. – Он подходит еще ближе, прижимается ко мне, а затем ведет меня к лифту. Поглаживая меня по щеке, он пытается поймать мой взгляд. – Неужели ты не понимаешь, как ты на меня действуешь? – спрашивает он, едва не касаясь моих губ своими.

– Я не знаю, – бормочу я, и он хватает меня за руку и опускает мою ладонь к своим шортам.

– Вот как. – Он двигает бедрами так, что я чувствую его эрекцию.

– Боже! – У меня начинает кружиться голова.

– Ты заговоришь по-другому, когда… – начинает он, но лифт вдруг останавливается, и он замолкает. – Что за хрень, – ворчит он, когда внутрь заходит женщина с тремя детьми.

Я хочу отойти от него, но он обнимает меня за талию, не позволяя сдвинуться с места. Один ребенок начинает плакать, и Хардин раздраженно пыхтит. Представляю, что было бы, застрянь мы в этом лифте с плачущим ребенком. К счастью для Хардина, несколько мгновений спустя двери открываются, и мы выходим в коридор.

– Терпеть не могу детей, – жалуется он.

Мы подходим к нашей двери, он открывает – и на нас веет потоком холодного воздуха.

– Ты что, выключил отопление? – спрашиваю я, когда мы заходим внутрь.

– Нет, утром все работало. – Хардин подходит к термостату и тихо матерится. – Он показывает двадцать шесть градусов, но это явно не так. Я вызову кого-нибудь.

Я киваю и сажусь на диван, укутавшись в лежавшее на нем покрывало.

– Да… отопление не работает, и здесь чертовски холодно, – говорит Хардин в трубку. – Полчаса? Нет, слишком долго… мне похрен, я выкладываю за квартиру кругленькую сумму и не хочу, чтобы моя девушка замерзла тут до смерти, – говорит он, но потом поправляется: – Чтобы мы замерзли тут до смерти.

Он бросает на меня взгляд, но я отворачиваюсь.

– Ладно. Пятнадцать минут. Не больше, – рявкает он и бросает телефон на диван. – Нам скоро кого-нибудь пришлют, – сообщает он.

– Спасибо. – Я улыбаюсь, и он садится на диван рядом со мной.

Поднимаю покрывало с одной стороны и протягиваю ему. Он быстро забирается под него, и я сажусь к нему на колени, а затем запускаю пальцы в его волосы и слегка их потягиваю.

– Что ты делаешь? – спрашивает он, держа руку на моей талии.

– Ты сказал, у нас есть пятнадцать минут. – Я провожу губами вдоль его подбородка, и он вздрагивает.

Я чувствую, что на его лице появляется улыбка.

– Ты что, пристаешь ко мне, Тесс?

– Хардин… – возмущенно говорю я, чтобы он перестал дразнить меня.

– Я шучу, а теперь давай раздевайся, – требует он, но сам тянется руками к моей рубашке, противореча собственным словам.

Хардин

Я провожу пальцами по ее рукам, и по ее коже пробегают мурашки. Я знаю, что ей холодно, но мне хочется думать, что это из-за моих прикосновений. Она делает то, чего я так жажду, – прижимается ко мне бедрами, трется о меня, – и я еще крепче сжимаю ее руки. Я никогда никого не хотел так сильно, так часто.

Да, я имел немало девчонок, но это было лишь ради удовольствия, ради повышения самооценки, но точно не ради близости, которую я чувствую с Тесс. С ней для меня главное – то, что я чувствую, когда от моих касаний она покрывается гусиной кожей, когда она жалуется, что из-за этого ей придется чаще брить ноги, и когда я закатываю в ответ глаза, хотя действительно забавно, как она стонет, когда я прикусываю ее губу, и, самое главное, когда мы занимаемся тем, что только между нами. Никто никогда не был и не будет так близок с ней.

Я посасываю кожу над ее лифчиком, и она расстегивает его.

Я ее останавливаю.

– У нас мало времени, – напоминаю я, а она надувает губы, чем возбуждает меня еще больше.

– Тогда раздевайся быстрее, – нежно требует она.

Мне нравится, что с каждым разом она становится все более уверенной и расслабленной.

– Ты же знаешь, что мне не надо повторять дважды. – Я обхватываю ее за бедра и пересаживаю с колен на диван.

Я снимаю шорты и трусы, а потом показываю ей, чтобы она ложилась. Я достаю из бумажника презерватив, а Тесса стаскивает с себя бриджи – эти чертовы бриджи для йоги. За все двадцать лет своей жизни я не видел ничего более сексуального. Я не понимаю, что в них такого – может, они как-то по-особенному облегают тело, подчеркивая каждый прелестный изгиб, или, может, они идеально обтягивают ее задницу, – но они в любом случае должны стать постоянным предметом ее гардероба, и желательно домашнего.

– Тебе правда пора подумать о противозачаточных: я не хочу больше это использовать, – ворчу я, а она не отрывает взгляда от моих рук, пока я надеваю презерватив.

Но я говорю серьезно, я буду напоминать ей об этом каждый день.

К моему удивлению, Тесса тянет меня за руку и заставляет сесть рядом с ней.

– Правда? – спрашиваю я, поняв, что она делает, но все равно хочу услышать это от нее.

Мне нравится ее скромность, но я знаю, что она не такая невинная девчонка, которой хочет казаться, – и об этой ее черте тоже известно только мне.

Она сердито смотрит на меня, и я решаю ее не мучить, тем более что времени у нас мало. Я сажусь и тут же притягиваю ее к себе, зарываясь пальцами в ее волосы и прижимаясь к ней губами. Она опускается на меня, и я поцелуем заглушаю ее громкий стон. Мы оба резко выдыхаем, и она закатывает глаза – я еле сдерживаюсь, чтобы сразу не кончить.