Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В начале царствования, сейчас уже относящегося к истории, Александр III провозгласил политику, которая была направлена на создание идеальной России, сильной и процветающей для ее собственного блага и не в ущерб другим. В начале нового правления Николай II с неизменной искренностью провозглашал, что Он пойдет тем же путем, прося благословения Всемогущего Бога на плодотворное и неизменное применение этих принципов в течение многих лет. В своих первых актах Император Николай II ясно продемонстрировал отношение к своим и иностранным подданным.
Это письменное свидетельство может быть легко подтверждено, но я не предлагаю сделать это сейчас. Мне бы хотелось сказать несколько слов, какое впечатление производил мученик при жизни.
Я всегда чувствовал, что мир, в общем, никогда не принимал Императора Николая II всерьез, и я часто интересовался — почему, так как Он был человеком, у которого не было отрицательных качеств. Я думаю, что в основном это можно объяснить тем фактом, что Он выглядел абсолютно не способным внушать страх. Он знал очень хорошо, как сохранить свое достоинство. Никто даже и помыслить не мог, чтобы позволить себе вольности по отношению к Императору. Это была бы неслыханная вещь. Создавалось ощущение, что Он не ставил себя выше других, будучи преисполненным спокойствия, самообладания и чувством собственного достоинства. Но главное, что Он внушал, — это был трепет, не страх. Я думаю, что причиной этого были Его глаза. Да, я уверен, это были его глаза, настолько они были прекрасны. Нежнейшего синего (голубого) оттенка, они смотрели прямо в лицо. С добрейшим, нежнейшим и любящим выражением. Как можно было чувствовать страх? Его глаза были настолько ясными, что казалось, Он открывал всю свою душу вашему взгляду, — душу, которая была такой простой и чистой и не боялась вашего испытующего взгляда. Так никто не мог смотреть. В этом было Его величайшее обаяние. И в этом была Его великая политическая слабость. В битве умение внушать страх — часто больше, чем половина победы. Этим преимуществом Он не обладал. Если бы Он мог находиться в другом положении, чтобы выражать себя более свободно, так чтобы говорить и писать то, что Он думает, как любой обыкновенный человек, без сомнения, тогда бы Он мог приспособиться и мог бы найти свою нишу. Но в Его положении это было невозможно. Он мог высказываться только официально. И тем не менее, Он мог при случае прямо излагать основные положения своей государственной политики.
Время — это запоздалое оправдание королей.
Почти 19 лет прошло с момента кульминации трагедии, которая унесла жизнь Императора Николая II и всей Его Семьи, — тихой мирной летней ночи в июле 1918 года. В начатом процессе расследования преступления обнаружилось столько лжи, грубости и бессердечности, что в течение длительного времени к нему не было доверия. Это сохранялось до тех пор, пока расследование не передали в руки следователя Алексея Николаевича Соколова, который пролил свет на главные факты и затем продолжил расследование [в эмиграции].
Позже вышло много книг на эту тему, в которых содержалось много лжи. Впоследствии появились другие многотомные труды. Но работы эти были опубликованы одними и теми же авторами и не могут принести ничего нового до тех пор, пока не появится кто-то, возможно, из нового поколения.
Десять лет с русской Императорской семьей[422]
Вместо предисловия[423]
Господин Сидней Гиббс десять лет был близок к Царской Семье, будучи приглашен в 1908 году преподавателем английского языка к Великим Княжнам, а в 1912 году он также становится гувернером и преподавателем Наследника Цесаревича. Это приглашение было сделано по рекомендации английского короля Эдуарда VII[424] — дяди как Государя Николая Александровича, так и Государыни Александры Феодоровны.
Он преклонялся перед Царской Семьей, привязался ко всему русскому, и, пережив трагедию Царской Семьи, которой он был предан до последних дней, сохранил навсегда светлую молитвенную память о Царских Мучениках.
Русское Православие его влекло к себе, он стал понимать его глубину и красоту, а пережитое им в ужасные годы русской революции усилило в нем влечение к русской Церкви. Как он сам, говорит, в 1934 году он принял в Харбине веру, которая дала Царской Семье такую великую духовную силу в дни смертельных испытаний. Он принял тогда имя Алексия. Вскоре затем архиепископом Петропавловским и Камчатским Нестором, впоследствии митрополитом Харбинским и Маньчжурским, он был пострижен в монашество с наречением имени Николая, и затем возведен в сан иepoмонaxa.
Возвратившись в свою родную Англию, проникнутый почитанием Государя и его Семьи, о. архимандрит Николай организовал в их память Домъ Св. Николая въ Оксфорде. Здесь он культивирует эту память, собирает реликвии, относящиеся к Царской Семье, а также к древней святой Руси, и образовал нечто вроде музея и, главное, оборудовал церковь-часовню при этом Доме. Не получая содержания от прихожан, в большинстве с ограниченным достатком, он, имея уже около 73 лет от роду, на собственные небольшие средства ведет и расширяет свое благое дело.
Ниже приведены его воспоминания на английском языке. Они дышат искренней простотой и правдивостью, полны теплой привязанности к погибшим Мученикам и представляют ценный вклад в литературу, посвященную величайшей русской трагедии.
Свои воспоминания о. Николай трогательно заканчивает словами: «Домъ Св. Николая в Оксфорде — это попытка внести свет этой (православной) веры в главный умственный и культурный центр Британской Империи. Этотъ дом содержит несколько реликвий последнихъ дней Императорской Фамилии и является своего рода памятником упокоения Их душ в царстве небесном, где нет ни печали, ни воздыхания, но жизнь безконечная».
В настоящем юбилейном сборнике воспоминания о. архимандрита Николая помещаются в оригинале на английском языке. В одном из следующих выпусков Приходского Листка, если Богу будет угодно, и обстоятельства позволят, предполагается воспроизвести ихъ в переводе на русский язык.
Редакция глубоко признательна о. Николаю за столь ценный дар къ 25-летию Соборного Храма Христа Спасителя въ Нью-Йорке.
Эти воспоминания являются как бы завершением художественно написанных страниц, посвященных также Царской Семье «Десять лет на Императорской яхте „Штандартъ“», печатаемых в Морских Записках Обществом бывших Морских Офицеров в Америке.
«В 1908 году король Великобритании Эдуард VII в последний раз посетил Россию. Он совершал круиз на королевской яхте по Балтийскому морю, и Российские Император и Императрица, его племянник и племянница, отправились на своей яхте для встречи с ним у Эстонских берегов. Сидя на палубе Императорской яхты
