— Нет.

Феликс пожал плечами.

— У моего отца всегда были романы, — тихо сказал он. — Это сводило с ума мою мать. Она была любимицей прессы, и журналисты уничтожали ее публикациями о том, что им удавалось выяснить о моем папочке, который старался скрывать свои похождения и сохранять репутацию литератора с высокой моралью.

— Дэн совсем не такой! — прошипела Фоби.

— Значит, Дэн? — Феликс выплюнул имя, словно ругательство, но он был слишком увлечен воспоминаниями, чтобы сосредоточиться на нем дольше секунды. — Долгое время мои родители были парой возлюбленных, о связях которых все любили читать в газете «Сан». Самый скандальный и самый неравный брак в британской прессе. Мама была обожаемой светской львицей Англии. Папу считали самым надменным и гордым дикарем. Когда в прессе появлялось сообщение о его очередном романе, мама забирала Манго из школы и удирала в Америку, где она создавала себе самую ужасную репутацию, чтобы появиться на разворотах всех газет и журналов. Если через неделю о ней не писали, она пыталась покончить с собой с помощью таблеток.

Фоби сглотнула, стараясь осознать услышанное.

— Если на следующей неделе папа появлялся на развороте журнала «Хелло!» в обнимку со своей новой женой на леопардовом диване, она опять глотала таблетки, а потом выходила замуж за своего телохранителя, чтобы о ней написали, — продолжил он с ироничным смехом.

— Феликс…

— Вообще-то, она не выходила замуж так часто — я преувеличиваю. Она уже перестала укладывать в постель подростков. А ее последний муж так стар, что его невозможно уложить во что-нибудь другое, кроме гроба. — Он провел по коротким торчащим волосам двумя руками и отвернулся.

— Феликс, — осторожно начала Фоби. — Я бы все отдала, чтобы ты не испытывал такую боль. Но это не твоя вина. И не моя.

Он яростно заморгал и запустил пальцы в волосы.

— И пока ты не поймешь это, — Фоби сделала глубокий вздох, — я не смогу поверить, что ты любишь меня, себя или кого-нибудь другого…

— Не уходи от меня, — прошептал Феликс. — Ты нужна мне сейчас. Я хочу, чтобы ты была частью моей жизни. Я люблю тебя.

— Нет, не любишь. — Фоби грустно вздохнула. — Ты хочешь, чтобы тебя любили. Тебе это нужно, Феликс.

— Я по-настоящему люблю тебя. Ты должна понимать это. Или ты выдумала то, что твои родители тоже никогда не были рядом с тобой в детстве?

— Нет, я это не выдумала. Но мне не нужно бороться с твоими демонами, Феликс. Я была обычным ребенком, у которого родители жили на другом конце света. Во время каникул меня навязывали друзьям или родственникам, или я получала несколько прививок и отправлялась в многочасовой полет. Я думаю, что моя реакция была не такой, как у тебя. Я ненавидела привязанности. Если кто-то слишком цеплялся за меня, я избавлялась от него. Мне кажется, именно поэтому я так привязана к Дэну. Я знаю, что он никогда не подпустит меня слишком близко.

— Но я точно такой же, — прошептал Феликс так тихо, что Фоби пришлось наклониться, чтобы услышать его. — Я всегда уничтожаю людей, которые хотят со мной сблизиться.

Она застыла, думая над тем, что он только что сказал.

— Кажется, что я умышленно издеваюсь над людьми, которым я нужен, — продолжил он, повернув голову и уставившись на стену. — Не знаю, почему я это делаю. Где-то на подсознательном уровне я решил, что это всегда случается со мной. Тогда почему это не должно случиться с остальными? Никто не должен до такой степени полагаться на другого человека, чтобы вся его жизнь вертелась только вокруг него.

Фоби пыталась переварить услышанное.

— Тогда почему тебе так нужна любовь, Феликс? — спокойно спросила она. — Зачем, если ты знаешь, что разрушишь ее сразу, как только получишь?

Он замер и еле слышно сказал:

— Потому что когда-нибудь я смогу… поверить в нее. Черт возьми, я не знаю, Фоби! — В его глазах застыло страдание. — Все, кто когда-либо говорили, что любят меня, — возможно, за исключением Дилана и моей невыносимой бабушки, — так цеплялись за меня, что я начинал презирать их. — Он помолчал, стараясь не только объяснить это Фоби, но и осмыслить сам. — Казалось, что они теряли свою индивидуальность и старались быть во всем похожими на меня. Когда смотрел на женщин, которых, как мне казалось, я любил, то внезапно понимал, что смотрю в зеркало. Нет ничего хуже, чем слышать «я тоже так думаю» после каждого своего проклятого слова и при этом знать, что человек лжет тебе из-за того, что любит.

— Таким образом, ты считаешь разрушение жизни других людей оправданным, верно? — Фоби старалась скрыть свою злость. — Ты и дальше собираешься испытывать на прочность их любовь, пока не поверишь в них? — Потом она выпрямилась, посмотрела на расплывчатое отражение своего бледного лица и прижалась носом к холодному окну, думая о собственной доверчивой глупости. — Игра началась, — тихо пробормотала она.

С чувством благородного негодования Флисс отрабатывала в «Барелле» смену Фоби, когда в бар вошел Манго Сильвиан.

Она выглядела не самым лучшим образом. Всю ночь она трудилась в ателье, а днем работала у Жоржет.

Манго, наоборот, большую часть дня провел в кровати, отсыпаясь после очередной вечеринки, и выбрался из-под одеяла всего три часа назад. Он принял душ, надушился, надел чистую одежду и только что побывал у парикмахера. Он выглядел потрясающе.

— Очень большую «Кровавую Мэри», дорогая. — Он улыбнулся, протянул хрустящую банкноту в пять фунтов, но Флисс не узнал.

Флисс нырнула под стойку бара, чтобы достать соус «Табаско», торопливо сняла старую бейсболку, красовавшуюся на копне огненно-рыжих волос, и вытерла размазанную под глазами тушь.

Появившись вновь, она изобразила, призывную улыбку.

— Ты Манго, да? — прохрипела она.

— Да. — Он блуждал взглядом по столикам. — А вот и он. Принесешь ее мне, дорогая? — Не взглянув на Флисс, отошел от стойки.

Флисс рассердилась, но не смогла оторвать тоскующего взгляда от его удалявшейся задницы. Манго направился в один из затемненных углов зала.

Когда она принесла ему любовно приготовленный коктейль, то обнаружила рядом с ним темноволосого, коренастого и смутно знакомого парня.

Флисс аккуратно поставила «Кровавую Мэри» на маленькую картонную подставку, наклонившись над столиком так, чтобы ее профиль поравнялся с носом Манго. Теперь он не мог ее не заметить.

— Мы знакомы? — пробормотал Манго с едва заметным намеком на интерес.

— Думаю, да. — Флисс старалась говорить небрежно, но ее голос от хрипловатого альта перешел в высокое сопрано. — Я сестра Селвина Волфа. Кажется, ты пару раз был на моих вечеринках.

Манго ухмыльнулся:

— Точно. А ты Фрэн, да?

— Флисс, — засияла она.