Я ничуть не удивилась, когда ближе к полуночи Датч вошла в библиотеку, где я любила посидеть с книгой после того, как домочадцы затихнут.

– Завтра, Экси, я приду к тебе в кабинет.

– Хорошо.

Но хорошо мне не было. Мы молчали, тягостная пауза затягивалась, я встала и, извинившись, ушла к себе в комнату.

В девять утра сестра стояла в дверях моего кабинета, лицо прикрыто вуалью.

– Лили, заходи. Давай я возьму твою шляпку.

– Не хочу, чтобы меня кто-нибудь увидел.

– Здесь никого нет. Грета повела сына в школу.

Датч опустилась на диван, не произнеся ни слова. Просунула руку с носовым платком под вуаль и вытерла глаза.

– Милая моя Лили, – я села рядом с ней, – позволь мне помочь тебе.

– Я не могу пройти через это.

Она приподняла вуаль. Голубые глаза покраснели, но в устремленном на меня взгляде читалась решимость.

– Я не люблю Элиота. Но я не брошу его. Мистер Пиккеринг такой… Но не оставит жену и не уйдет ко мне. А я… что я…

Она сглотнула и хотела продолжить, но не успела и слова произнести, как зазвонил колокольчик.

– Боже! – Датч опустила вуаль.

– Успокойся. Никто тебя не увидит. Посиди здесь, а я их спроважу.

Я открыла дверь. Передо мной стоя знакомый господин с рыжими бакенбардами. Пятна на лацкане тоже знакомы.

– Снова вы? – спросила я дружелюбно. – Ведь пару дней назад вы тут были, не правда ли?

– Да. А теперь пришел с другом.

– Пригласите даму войти, если она не против, – мягко сказала я. Женщины часто пугаются невесть чего. – Не надо бояться! – крикнула я за спину визитеру.

Он отступил, достал носовой платок и взмахнул им, вроде как подавая сигнал: путь свободен. Но откуда-то сбоку появилась вовсе не дама. К моему ужасу, по ступенькам затопал огромный бородатый полицейский.

– Да, вижу, у вас есть большой друг, – сказала я.

И тут появились еще пятеро. Двое в форме, остальные в штатском. А потом еще двое. Эти с блокнотами.

– О, так вас тут целая компания, – удивилась я. – А в одиночку духу не хватило?

– Я Энтони Комсток, – объявил толстяк с бакенбардами. – Специальный агент Почтового управления и Общества по борьбе с пороками.

– Я слышала о вас. Любитель собирать похабные картинки, так ведь?

Один из полисменов подавил смешок.

– Ничего непристойного вы здесь не найдете.

– У меня ордер на обыск всех помещений, – каркнул мой Враг.

– С какой целью?

– Сами знаете, – процедил он.

– Я не ясновидящая. Просветите меня, пожалуйста.

Голосом, полным елея, мистер Комсток зачитал ордер.

– Я конфискую все товары, целью которых является предотвращение зачатия, а также все непристойные материалы, равно как любые инструменты, предназначенные для осуществления аборта.

– Таких товаров в доме нет.

– Это нам судить, мадам, – сказал один из фараонов.

Из-за моей спины сестра попыталась проскользнуть мимо незваных гостей, но один из полицейских остановил ее:

– Куда вы так торопитесь, мэм?

– Ох, сжальтесь. – Из-под дрожащей вуали донеслись сдавленные рыдания.

Два типа с блокнотами в мгновение ока оказались рядом. Они записывали все, что говорила я или сестра, они изучили корешки всех книг на полках, а кое-кто даже брал книгу в руки и тряс.

– Кто эти джентльмены? – спросила я. – И что они постоянно записывают?

– Мистер Синклер из «Ворлд» и мистер Тиббетс из «Трибун», – ответствовал мистер Комсток.

– Какая отчаянная смелость, – сказала я. – Пригласить прессу, чтобы они засвидетельствовали, как вы незаконно высаживаете дверь.

Из-под вуали донесся глубокий вздох.

– Позвольте репортерам поговорить с вашей гостьей.

– Пожалуйста, – всхлипнула Датч. – Мне нечего им сказать. Я здесь исключительно как подруга. Я замужняя дама. Мой муж – процветающий предприниматель из другого города. Я не могу…

Тут она разрыдалась окончательно.

Мистер Комсток положил пухлую руку ей на плечо.

– Ну же, ну, моя дорогая. Мы не чудовища. Вот кто чудовище, – он указал на меня.

– Умоляю, не отдавайте меня под полицейский суд, – лепетала Датч. – Одно лишь упоминание моего имени в связи с… – Она мотнула головой в мою сторону. – Позор… я не вынесу.

– Хорошо, – сказал мой Враг, скребя бакенбарды. – Мы обязаны записать ваше имя, а потом вам придется подтвердить свои показания.

– Нет, нет, нет, – рыдала Датч, – прошу, не спрашивайте, как меня зовут.

– В противном случае мы должны препроводить вас в участок.

После долгой-долгой паузы Датч едва слышно прошелестела:

– Лиллиан Ван Дер Вейл.

Ох ты ж господи! Покорная душа взяла и выложила свою фамилию, определив свою дальнейшую судьбу. А ведь я за спиной мистера Комстока трясла головой, шептала беззвучно: «Нет! Нет!» Видимо, что-то все-таки дошло до нее, и на вопрос Комстока «И где вы проживаете?» Датч ответила:

– В «Астор Хаус».

– Запишите адрес, – протянул ей блокнот Комсток.

Ручка у нее в руке дрожала.

– Я слишком нервничаю, сэр. Простите.

– Ступайте, – сказал толстяк, словно сам Иисус. – Ступайте и не грешите больше.

– Пожалуйста, не нарушайте своего обещания, – взмолилась Датч. – Если меня выставят на всеобщее обозрение, это меня убьет.

Сестра торопливо сбежала по ступеням, шурша бархатом. Она пропадет в этом городе. Не выживет. Но сейчас у меня были более неотложные заботы.

– Сперва обыщите эту комнату, – велел мистер Комсток прихвостням, указывая на мой кабинет.

– Вы не смеете! – закричала я. – Я не нарушала никаких законов. Вы не имеете права врываться и творить все, что вам заблагорассудится.

– У нас ордер, и мы должны выполнить свой долг, – сказал гориллоподобный полисмен. – Это богоугодное дело.

И они принялись за это боугодное дело: выдвигали ящики, поднимали подушки дивана, заглядывали под мебель, потрошили шкафы. Шакалы, прикинувшиеся орудием правосудия.

– Не забудьте проверить мусорные ведра, мистер Комсток! – прошипела я.

Ищейки чуяли кровь, но поиски пока шли туго – ничего, кроме книг, коллекции фарфоровых статуэток, кружевных салфеток и письменных принадлежностей, в кабинете они не нашли.