– Но почему о таком событии не объявили во всеуслышание? – задумчиво произнёс Бернд.

– Потому что маркизу ни к чему огласка сейчас, – ответил Вендэль. – Он поставит народ в известность, когда станет законным королём. Тогда уже некому и нечем будет возразить ему.

– Мы должны как-то помешать этому, – уверенно нахмурилась Мари. – Вильгельм был коронован и имеет доказательства своей власти.

– Доказательства? – скептически поднял бровь Бернд, всё ещё невольно поддаваясь язвительному настроению при упоминании имени правителя. – Какие же?

– Вот, – девушка быстро извлекла из-под накидки печать, висящую на её шее на толстом шнурке, который она нашла где-то в вещах вагантов.

– Если бы это доказательство предоставить послам, – всё также не оборачиваясь, произнёс Вендэль. – Да только где же нам ловить их? Если послы будут в сопровождении солдат маркиза, то нам и слова сказать не дадут, как перережут глотки и бросят гнить в придорожном овраге.

Дитфрид повёл плечами от представления неприятной картины и тут же озадаченно взглянул на Мари, спрятавшую печать обратно за пазуху.

– А что эта вещица делает у тебя? Если бы её обнаружили солдаты? Неужели Вильгельм совершенно потерял голову, раз повесил такую опасную вещь на твою шею?

Бернд язвительно фыркнул, подтверждая предположение спутника.

– Не ваше дело, – произнёс сердито Вендэль. – Нужно думать вместе над тем, как выкрутиться из сложившейся ситуации, а не роптать друг на друга, а уж тем более не роптать на своего короля, – старик обернулся, со злобным прищуром глянув сначала на одного, затем на другого спутника.

– Почему же епископ согласился короновать маркиза? – вдруг с тревогой заговорила Мари. – И как же… Моя матушка была в Сантерре. И другие, что с ними? Неужели они в заложниках?

– Старика Бенедикта не так просто запугать, – произнёс Вендэль задумчиво, отвлекаясь от ругани с мужской частью компании. – Быть может, его действительно «купили» чужими жизнями…

Девушка закусила губу, поджав ноги, и посмотрела с неоправданной надеждой на Дитфрида, будто ожидая, что тот вдруг раскроет ещё какую-нибудь новость, привезённую из святого города, и развеет дурные её предчувствия. Но мужчина лишь виновато покачал головой, понимая её мысли.

– Почти приехали, – безрадостно произнёс Вендэль, подгоняя усталую лошадь.

Из-за деревьев за поворотом заросшей дороги послышались далёкие звуки музыки и поющие голоса.

* * *

Вильгельм угрюмо смотрел на костёр, то и дело забрасывавший мокрую траву вокруг яркими искрами. Волнение после встречи с солдатами давно улеглось – Зибилле так театрально изображала из себя мать троих великовозрастных бездельников, рассказывая усталым военным о своей нелёгкой жизни без мужа, что те быстро сдались и отпустили путников без лишних досмотров. Телега свернула с тракта и после недолгого переезда по заросшей лесной дороге остановилась среди почти уже скрытых травой и молодыми деревьями развалин деревни. Как объяснил Фрид, несколько лет назад здесь случился большой пожар, сгорели все дома и часть леса вокруг, несчастные люди покинули это место, решив, что оно проклято или просто отказавшись восстанавливать пепелище.

Дитфрид уехал на разведку в Сантерру и всё никак не возвращался, второй повозки тоже пока не было видно на лесной тропе, и правитель немного нервничал, зная, что Мари тоже придётся пройти мимо кордона.

Солнце медленно клонилось к закату, Зиби хлопотала с ужином для всей большой «семьи», даже не переживая о том, что встреча может не состояться. Франц и Фрид о чём-то изредка переговаривались, развалившись в телеге и отдыхая после недолгого сбора хвороста для костра.

– Скучно у нас, – произнёс со вздохом Франц, когда Вильгельм в очередной раз напряжённо потёр рукой усталые глаза. – Прямо-таки затишье перед бурей.

– И то верно, – струны виолы недовольно брякнули, поддерживая слова музыканта, и смычок медленно проскользил по ним, рождая протяжный стон – предвестник печальной песни.

Фрид уселся поудобнее и, не спрашивая, хочет ли кто-то слушать песню сейчас, начал отчеканивать неожиданный военный марш, едва касаясь струн в такт словам.

Вильгельм поднял глаза на музыканта, усмехнулся задумчиво, когда тот закончил вступление и ещё громче и резче запел стройный марш.

Спрыгнув с телеги и сделав театрально серьёзное лицо, к песне подключился Франц.

Он подошёл к Вильгельму, заметив его загадочную усмешку, плюхнулся на бревно рядом с правителем и, по-братски обняв его, продолжил орать песню тому на ухо, на что Вильгельм, недолго думая, принял такой же суровый вид и стал подпевать музыкантам, отвлекаясь от своих потаённых мыслей.

Из-за деревьев на дороге показалась вторая телега, и певцы, тут же поднявшись, в обнимку зашагали в сторону вновь прибывших друзей, с радостными улыбками нарочито громко распевая окончание песни:

– Я всё-таки спел тебе эту песню, – возвестил Вильгельм, с нескрываемым облегчением глядя на показавшуюся из-за навеса Мари. – Как вовремя вы приехали!

– Я вижу, вы подружились, – улыбнулась девушка, стараясь хотя бы на время убрать тревожное выражение с лица. – Что это за песня?

– Мы говорили о ней в день знакомства, – лукаво усмехнулся юноша, отпуская тоже разулыбавшегося Франца.

– Но ведь я услышала лишь несколько строк, – Мари спрыгнула с телеги и тут же попала в объятья возлюбленного, поднявшего её над землёй, и прижавшего к себе так сильно, что стало нечем дышать.

– Фрид повторит нам её на бис! – кивнул он музыканту, который, обрадовавшись всеобщему веселью, занёс уже смычок над струнами, но был остановлен замечанием Вендэля, поднявшегося на облучке и окинувшего друзей таким строгим взглядом, что улыбки на лицах молодых людей мгновенно потухли.