Как только она опустилась на колени, комната поплыла, и с ледяным толчком, словно ее окунули в холодную воду, Рин снова очутилась в своем материальном теле.

Она сделала глубокий вдох. И открыла глаза.

Чахан приподнялся и сел. Его бледные глаза были огромными, запали в тени глазниц. Казалось, он сосредоточенно смотрит куда-то вдаль, куда-то по ту сторону этого мира. Он медленно приходил в себя, и когда, наконец, заметил Рин, его лицо приобрело встревоженное выражение.

— Нужно найти Алтана, — сказал он.

Если Алтан и удивился, когда Чахан влетел на склад Сихань вместе с Рин, то никак этого не показал. Он слишком устал, чтобы удивляться.

— Вызови всех цыке, — сказал Чахан. — Нужно уходить из города.

— С чего ты взял? — поинтересовался Алтан.

— Из гексаграммы.

— Я думал, ты еще месяц не сможешь задавать вопросы.

— Она была не моя, — ответил Чахан. — А ее.

Алтан даже не взглянул на Рин.

— Мы не можем покинуть Хурдалейн. Сейчас мы нужны здесь как никогда. Мы вот-вот потеряем город. Если Федерация пройдет через него, то проникнет в центр страны. Мы — последняя линия обороны.

— Ты дерешься в сражении, в котором Федерации нет нужды побеждать, — сказал Чахан. — Гексаграмма предсказывает великую победу и великие разрушения. Хурдалейн лишь измотал обе стороны. Сейчас мугенцы хотят захватить другой город.

— Это невозможно, — сказал Алтан. — Они не могут так быстро двинуться на Голин-Ниис с побережья. Река Голин слишком узкая для перемещения войск. Им придется найти проход через горы.

Чахан поднял брови.

— Уверен, что они его нашли.

— Ясно. Ну ладно. — Алтан поднялся. — Я тебе верю. Уходим.

— Вот так просто? — вмешалась Рин. — Никакой проверки?

Алтан вышел из комнаты и быстро зашагал по коридору. Они поспешили за ним. Он спустился по лестнице в подвал, где держали пленного мугенца.

— Что ты делаешь? — спросила Рин.

— Проверку, — ответил Алтан и распахнул дверь.

Из подвала несло нечистотами.

Пленный был привязан к столбу в углу, руки и ноги стянуты, рот заткнут тряпкой. Когда они вошли, он был без сознания и даже не пошевелился, ни когда Алтан захлопнул дверь, ни когда пересек комнату и сел рядом с ним.

Пленного явно били, один его глаз раздулся и стал багровым, кровь запеклась вокруг сломанного носа. Но газ нанес куда больше повреждений — в тех местах, где кожа не была багровой, она блестела красными язвами, и лицо выглядело не человеческим, а жуткой комбинацией разных цветов. Рин ощутила диковатое удовольствие, глядя на опаленные и бесформенные черты пленного.

Алтан двумя пальцами ткнул в открытую рану у пленного на щеке.

— Очнись, — сказал он на мугенском. — Как себя чувствуешь?

Пленный со стоном и медленно открыл распухшие глаза. Увидев Алтана, он харкнул и сплюнул Алтану под ноги.

— Неверный ответ, — сказал Алтан и погрузил в порез ноготь.

Пленный громко закричал. Алтан убрал руку.

— Чего тебе надо? — спросил пленный.

Его мугенский был грубым и вязким, ничего похожего на утонченный говор, который Рин изучала в Синегарде. Она не сразу поняла его речь.

— Мне пришло в голову, что Хурдалейн никогда не был главной целью, — как бы между делом сказал Алтан, откинувшись назад. — Возможно, ты скажешь нам, какова главная.

Жуткая кровавая улыбка перекосила шрамы от ожогов на лице пленника.

— Хурдалейн, — повторил он, перекатывая во рту никанское слово, как комок слизи. — Кому нужна эта поганая дыра?

— Ясно, — сказал Алтан. — Так где же будет основное наступление?

Пленный бросил на него злобный взгляд и фыркнул.

Алтан поднял руку и ударил пленного по окровавленной стороне лица. Рин зажмурилась. Нацеливаясь на открытые раны пленного, Алтан причинял ему более сильную боль, чем от удара кулаком.

— Где будет главное наступление? — повторил Алтан.

Пленный харкнул ему под ноги кровью.

— Отвечай! — рявкнул Алтан.

Рин подпрыгнула.

Пленный поднял голову.

— Никанская свинья, — ухмыльнулся он.

Алтан схватил его за волосы и врезал кулаком по глазу с фингалом. Потом еще раз. И еще. Комнату залила кровь, забрызгав земляной пол.

— Хватит, — завизжала Рин.

Алтан обернулся.

— Выйди или заткнись, — сказал он.

— Так он лишь потеряет сознание, — ответила она с колотящимся сердцем. — А у нас нет времени приводить его в чувство.

На мгновение Алтан уставился на нее диким взглядом. Потом резко кивнул и снова повернулся к пленному.

— Сядь.

Пленный пробормотал что-то нечленораздельное.

Алтан пнул его по ребрам.

— Сядь!

Пленный выплюнул на сапоги Алтана еще один комок крови. Его голова упала в сторону. С подчеркнутой медлительностью Алтан вытер мысок о пол, а потом опустился перед пленным на колени. Он тронул его подбородок двумя пальцами и приподнял ему голову в почти интимном жесте.

— Эй, я с тобой разговариваю, — сказал он. — Очнись.

Он похлопал пленного по щекам, пока его глаза снова не открылись.

— Мне нечего тебе сказать, — огрызнулся пленный.

— Ты скажешь. — Алтан говорил совсем тихо, по контрасту с прежними криками. — Ты знаешь, каковы спирцы?

Пленный непонимающе нахмурился:

— Чего?

— Уж конечно, знаешь, — мягко сказал Алтан. Его голос превратился в тихое, бархатное урчание. — Уж конечно, ты слышат легенды о нас. Уж конечно, об острове не забыли. Ты, наверное, был ребенком, когда ваши люди уничтожили Спир, да? Ты знаешь, что это сделали за одну ночь? Убили всех — мужчин, женщин и детей.

На висках пленного выступили бусинки пота, они вливались в новые ручейки крови. Алтан щелкнул пальцами перед глазами пленного.

— Видишь? Видишь мои пальцы? Да или нет?

— Да, — прохрипел пленный.

Алтан наклонил голову.

— Говорят, спирцы наводили на Муген ужас. И потому генералы отдали приказ не оставлять в живых ни одного ребенка, их слишком пугало, кем эти дети могут вырасти. А знаешь почему?

Пленный тупо уставился перед собой.

Алтан снова щелкнул пальцами. Указательный и большой палец вспыхнули пламенем.

— Вот почему, — сказал он.

Пленный в ужасе вытаращил глаза.

Алтан поднес ладонь ближе к лицу пленного, чтобы пламя лизнуло оставленные газом волдыри.