«Волки» полностью оправдывали своё название. Только вот слово «степные» уместнее было бы сменить на «бешеные». В двух кирпичных постройках они содержали рабов, отдельно мужчин и женщин. Судя по всему, к женщинам-рабыням они относились, как к скоту и вряд ли считали их за людей. Вечером, когда гуляния «хозяев» достигали своего пика, «волки» приходили за женщинами. Отчаянные крики слабо отбивающихся, обессиленных от голода и постоянных издевательств девушек и женщин, которых бандиты волоком тащили на улицу, заставляли собирать в кулак всю выдержку, чтобы не ринуться туда на помощь несчастным.

Но лицезрение насилия и побоев – не всё, что ожидало наблюдателя. Несчастных женщин вытаскивали на улицу, кто-то из них был одет, некоторых выводили полуголыми. Затем под хохот и пошлые шутки их обливали водой из ведёр. А дальше пьяные отморозки начинали развлечения. Кто-то тянул рыдающих женщин в дома, кто-то просто курил в сторонке, наблюдая за происходящим и подбадривая «коллег», но большинство издевались и насиловали своих жертв прямо там, перед зданием, в котором находились остальные рабы, так, чтобы мужчины могли видеть зверства, творимые с их жёнами, матерями, дочерьми. Пошлые возгласы и смех «волков» в такие моменты тонули в жалобных криках и стонах их жертв и душераздирающих воплях отчаяния и бессилия тех, кто оставался внутри тюрьмы.

Бессилие жертв веселило бандитов, подбадривало на новые «подвиги». Они получали удовольствие, упиваясь безграничной властью над несчастными людьми. Разумеется, никто не утруждал себя вопросами морали, совести или жалости, ведь в их руках были живые куклы, которые танцуют так, как захотят их хозяева. Это был апофеоз скотства и мерзости, и вряд ли творящую подобное особь можно назвать человеком.

Андрей не смог сдержать слёз, когда впервые увидел творившийся в поселении беспредел. Теперь он был даже рад, что мать умерла во время эпидемии – он сошел бы с ума, если бы ему пришлось оказаться на месте запертых в тюрьме мужчин, сбивающих кулаки о бетонные стены и сдирающих кожу до крови, пытаясь голыми руками пробить себе путь наружу, чтобы защитить самых близких им людей. Они были всего в нескольких шагах от страдающих, а может и умирающих родных, но ничем не могли им помочь.

Желание ворваться в деревню и всех там перебить, остановить издевательства, становилось почти непреодолимым в такие моменты, но сделать это было невозможно – бандитов в деревне было не менее сотни.

Андрей не раз задавал себе вопрос, почему «волки» так себя ведут. Почему вдруг начали подчистую зачищать мелкие поселения, хотя до этого лишь изредка появлялись, чтобы собрать дань? Почему внезапно занялись работорговлей, причём так массово, если раньше ничего подобного не делали? И зачем они издеваются над своими жертвами?

Ответ он нашёл только на пару из них – чувство силы и безнаказанность. Именно они позволяют людям проявить себя во всей «красе». Это самая эффективная лакмусовая бумажка для человека – тандем власти и безнаказанности. Именно они позволяют узнать, кто перед нами – человек или беспринципная, алчная и жестокая мразь, достойная только гореть в аду.

За пять дней, которые Андрей и его бойцы провели, наблюдая за «волками», бандиты дважды устраивали свои звериные игрища. За это время однажды кто-то из пленных мужчин, видимо, попробовал напасть на тюремщика, когда тот вошёл к ним в камеру. Разумеется, нападавшего быстро обезвредили, выволокли на улицу, зверски избили и тут же расстреляли в назидание остальным.

Никакой выдержки не хватит, чтобы долго наблюдать такое. Настроение у бойцов Андрея было хуже некуда. Своего мнения на счет происходящего не озвучивал только вечно молчаливый Воробьев, да Фигура, бывший в отряде новичком и, вероятно, не спешивший становиться центром внимания.

Но болезненнее всех ситуацию переносил Сева. Примерно три месяца назад, когда Сева был на охоте, в его деревню заявились «Степные волки» и увезли его жену вместе со многими другими жителями. И теперь, когда он увидел, какова могла быть её судьба, ему заметно поплохело. Лучше бы тогда он был дома и убил её сам, чем позволил этим ублюдкам забрать её и сотворить с ней нечто подобное.

Вечером пятого дня почти весь отряд молча сидел у замаскированного в большой яме, слабо горящего костра. Отсутствовали только Кирилл и Сергей Воробьев, находящиеся на постах.

– Чего мы здесь сидим не пойму? – нервно спросил Сева. – Не хочу больше терпеть всего этого!

Он уже некоторое время крутил в руках пустую банку из-под тушенки, а теперь с силой бросил её на землю и придавил ногой. Такую тушенку, заполученную у гильдии, выдавали крайне редко и только особо отличившимся.

– А что предлагаешь? – вопросом на вопрос ответил Толя. – Задачу знаешь не хуже нас.

– Либо мы их убьём, либо сваливаем отсюда! – со злостью прошипел Сева. – Нет больше сил все это терпеть и ничего не делать!

Все члены отряда были с ним согласны, включая самого Андрея, но это ничего не меняло.

– Командуешь тут не ты, – Толя бросил на Севу недобрый взгляд из-под нахмуренных бровей, и тот немного умерил пыл.

– Сева, мы все здесь того же мнения, – Андрей вложил в свои слова все сочувствие, какое только смог, – но ты сам прекрасно понимаешь, что мы не можем с ними справиться. Наша задача – собрать информацию. За пять дней никто не появился – ни монахи, ни другие покупатели, а значит, если мы уйдем ни с чем, то получится, что просидели тут зря и зря терпели все это.

– Да нахрена нам сдались эти монахи? – не унимался Сева и его поддержал Вурц.

– Если мы не будем ничего знать о врагах, то кончим, как «волки», – ответил за Андрея Игорь.

– И что знать? Что знать?! Мы и так уже все знаем – лакают какое-то дерьмо, жрут, срут и издеваются над людьми! Дерьмовая жизнь сраных отморозков!

Сева не кричал, но голос опасно повысил и ему тут же зашипели, чтобы вел себя тише.

– Не так уж и плохо им живётся, – бросил кто-то из бойцов, сидящих чуть дальше в темноте.

Там сидели только Чеканкин и Фигура.

– Ну, так вали к ним, кто там такой умный?! – с неподдельной яростью в сердцах бросил Сева. – Но ты, сука, будешь первым, кого я порву на части, когда мы туда ворвёмся.

– Спокойно, ребята! – Андрей понял, что назревает драка, и поспешил разрядить обстановку.

Эта перепалка показала ему, что пора что-то делать. «Волки» много лет были бичом в этих краях, но с тех пор, как несколько месяцев назад они перестали просто брать дань, а начали зверствовать и похищать людей целыми поселениями ненависть к ним возросла на порядки. Поэтому в реакции Севы и остальных не было ничего странного. Но их реакция чётко давала понять, что и дальше находиться здесь и день за днём наблюдать, по сути, одно и то же нельзя.

Припасов оставалось ещё достаточно, но кто знает сколько времени им понадобится, чтобы потом найти гильдию и пополнить запасы? Андрей уже не раз задумывался о том, чтобы двигаться дальше, но каждое утро он надеялся, что вот сегодня появятся либо монахи, либо кто-то ещё, и у него будет возможность выяснить что-то стоящее, кроме рутинного наблюдения за отмороженными на всю голову сволочами.