– Не волнуйся, тебе вредно волноваться. – Я ободряюще пожала его окровавленные пальцы. – Обещаю, Янош от меня не уйдет.

– Хорошо, спасибо, – острые черты цыгана расслабились, он засыпал, напоенный маковым отваром, поднесенным ему Мелиной. – Я в тебя верю…

– Он поправится! – авторитетно кивнула знахарка, перебинтовывая бок юноши. – Раны большие, но, слава богам, не глубокие. – Лезвие меча скользнуло вдоль ребер, распоров плоть, но не раздробив кости и не повредив внутренности. Он не умрет.

– Оставляю Дино на ваше попечение. – Я исчезла у себя в спальне, но секунду спустя уже вернулась обратно, одетая по-походному и вооруженная до зубов. – Отвечаешь за него головой. – Я забросила на плечо небольшую сумку со щитами и ритиями. – Не поминайте меня лихом!

– Девочка! – Мелина на миг заставила меня пригнуться, прижимая мою голову к своей груди. – Ты уж не обессудь, если что-то было не так…

– Не пытайся меня удержать, – коротко предупредила я. – Бесполезное занятие.

– Не стану. – Она со слезами на глазах покачала головой. – Я знаю, куда и зачем ты идешь. Надеюсь, мы еще встретимся.

– Откуда знаешь? – почти не удивилась я, ибо в глубине души ожидала от нее именно таких слов.

– Не важно, – тыльной стороной ладони Мелина утерла мокрые глаза. – Прости нас всех. Пойми, у нас не осталось иного выхода. Отныне, ты – наша последняя надежда! Помни об этом.

– Ладно, всех так всех, – покладисто согласилась я, не уточняя, кого именно она подразумевает, и почти физически ощущая, как утекают бесценные минуты, грозящие бедой от моего промедления. – Поговорим позже.

– Не верь никому, даже самой себе, – шепнула Мелина, одаривая меня напутственным поцелуем и вкладывая в ладонь нечто небольшое, завернутое в кусок полотна. – Откроешь это в самый последний, самый опасный момент… Но ни секундой раньше. Я очень надеюсь, что ты к нам вернешься. Ведь вернешься, правда?

Как можно ответить на такой вопрос? Кто вернется – предугадать невозможно, а прорицательница из меня – никудышная. Поэтому я просто пожала плечами, не расщедрившись на слова.

– Удачи, – всхлипнула Мелина.

Удача… Удача! Это довольно расплывчатое и непонятное явление. Никто, кроме нас самих, нашей удачей не распоряжается. Так гласят слова богов. И я им верю…

– Спасибо, договорились! – Я не глядя сунула ее подарок в карман, почему-то не положив его в сумку к артефактам, вышла на крыльцо, рассмеялась в лицо собственным страхам и рывком взмыла в вечернее небо, всецело отдаваясь воздушной стихии.

Я летела над Прагой и прислушивалась к дыханию ее улиц и площадей, сегодня ставших для меня живыми органами единого, внятно мыслящего существа. Город живет своей жизнью. Именно своей собственной, особой, в чем-то зависимой от населяющих его людей, но во многом и не доступной им – мистической, свободной и неприкосновенной. Ведь то, что для нас равно столетиям, для города всего лишь единый миг. Наши боли, беды и смерти – проходят для него почти незамеченными, ибо город превыше глупой суеты. Город – вечен и многолик, город есть то, чем мы пока еще только учимся быть. Город – это и есть само бессмертие! Но, увы, сегодня прежней невозмутимости настал конец, потому что столица жаловалась мне на изменения, рассказывая, как в последнее время, исключительно из-за глупой суетности населяющих ее человечков, вместо спокойной и привычной размеренности в городе начался настоящий бедлам… Проснулся и бурно задышал древний Лабиринт, готовясь к возвращению опальных богов и богинь, предвкушающе зашевелились многочисленные секты, гильдии и тайные общества, гадая о возможном ущербе или выгоде. И даже обособленные городские маги начали концентрировать силу, ожидая прихода чего-то неведомого. Но город подсказывал, что ключевой фигурой все этой свистопляски предстоит стать мне, именно мне, и только одной мне!

Эти мысли принадлежали городу, но в слова их оформила я…

Мои, не мои мысли наскакивали друг на друга, пытались сложиться в целостную картину, но рисунок, получающийся в результате, не радовал.

Я остановилась передохнуть, ступив каблуком на тонкий шпиль высоченной сторожевой цитадели и бдительно всматриваясь вдаль, за каменные стены. Здесь, на разрушающейся, заброшенной башне, само дыхание, суть города чувствовались явственнее, чем где-либо еще. Город замер в ожидании грядущих событий. Он тоже переживал и боялся. Ничуть не меньше, чем я.

Большая с красноватым отливом луна освещала верхнюю часть города и придавала знакомым, всегда привычным видам и ландшафтам совершенно новый, нереальный облик. Большая сторожевая башня – одно из самых высоких сооружений, досталась нам от Ушедших, возвышаясь тут еще с незапамятных времен. Почему она заброшена сейчас? Не знаю, увижу Иржика, спрошу. Полагаю, он сможет рассказать о ней много чего интересного.

Но даже теперь, скрывая какую-то тайну, отмалчиваясь и скромничая, башня привлекала меня своей грандиозностью и недоступностью. Попасть сюда можно было только с помощью магии, при этом потратив столько сил, что невольно у меня возник резонный вопрос: и какого, спрашивается, бога я сюда приперлась?

Но, возможно, меня неспроста потянуло именно сюда. И впервые за долгое время я могла побыть наедине с собой. Сейчас можно с гордостью заявить – вокруг меня метров на двести нет ни одной живой души! Здесь только мы трое – я, ночь и башня.

Я чувствую – завтра решится все, ведь именно завтра наступит тот самый предполагаемый день, день Второго Прихода Богов. А ему должна предшествовать сегодняшняя ночь восхода звезды Ехор, кою безусловно ждут многие жители нашего города. Глупцы. Они еще не знают, во что ввязались. Завтра многие из них погибнут, а возможно – и я тоже. Тем не менее нужно поучаствовать. Посмотреть, что и как, проверить правильность своих мыслей и идей. Догадки – вещь хорошая, но суровая реальность способна запросто изменить все, собрав за это хорошую плату – нашими жизнями.

Что же, попробуем дожить до завтра.

Сверху мне открылось ужасное зрелище – разгромленный табор, сломанные, перевернутые кибитки, разбегающиеся кони и цыгане в пестрых одеждах, сбившиеся в плотную кучку. В центре толпы я заметила прижимающую платок к окровавленной щеке Зару, поддерживаемую пожилым мужчиной в шляпе. Испуга на ее лице не наблюдалось, наоборот, гадалка внимательно посматривала по сторонам, очевидно, вынашивая план побега. Наверное, ее можно было назвать мужественной женщиной, если мужество – это искусство бояться, не подавая виду. Пленных детей степи окружили с десяток солдат в разномастных доспехах.

«Наемники!» – поняла я, незаметная в ночном небе.

Перед цыганами стояли Янош, нетерпеливо постукивающий нагайкой по голенищу сапога, и трусливо переминающийся с ноги на ногу Магнус. Было заметно, что вору просто не терпится сбежать куда подальше, а на месте его удерживает лишь воля кукольника, настроенного весьма воинственно.

– Давай ее сюда! – приказал Янош, указывая нагайкой на Зару. – Сейчас я с нее шкуру спущу.