Подарки были преподнесены, и слуги стали перешёптываться: «Да ведь это же подарки, приготовленные женихам!»

Старшая сестра, хотя та записка под тушечницей неожиданно пришлась ей по сердцу, не ответила на письмо. Она волновалась, как бы этот человек не оказался рангом ниже, чем тот правитель провинции, что приезжал год назад. Бунсё тем временем попросил гостей:

— Сыграйте-ка ещё раз. Пусть мои дочери послушают.

Господин Тюдзё и все остальные были рады. Они привели себя в порядок и отправились в павильон. Девушки приоделись. Дамы и даже служанки нарядились, как могли, и все отправились в павильон. Неизвестный в деревне изысканный запах алоэ и мускуса наполнил воздух. Господин Тюдзё обладал тонким вкусом, а в этот момент он как никогда был в ударе, когда начал играть на бива. Девушки слушали. Отточенность его техники, обаяние его движений поразили их. Но ведь и они сами — принаряженные, красавицы, мастерицы. Если бы подул ветер! И вдруг сильный порыв ветра приподнял бамбуковую штору. Взгляды старшей сестры и господина Тюдзё встретились. Старшая сестра была так хороша собой, что превзошла бы ханьскую госпожу Ли и Ян Гуйфэй, успел заметить Тюдзё. В это мгновение звуки кото и бива слились с шумом ветра. Все, кто видел и слышал, в восхищении пролили слёзы благодарности. В сердцах сестёр творилось что-то странное. Бунсё снова наполнил чарку и протянул господину Тюдзё. Не в силах отказаться, тот вылил и вернул чарку Цунэоке.

— Я вам уже говорил, у дочерей служит много красавиц, может, какая-нибудь вам по нраву. Можете пригласить любую. Они в северных покоях, — сказал он, показывая пальцем.

Гости обменялись взглядами, они-то знали, которая у Тюдзё на сердце, и засмеялись: «Забавно!»

Ночью, когда его спутники заснули, Тюдзё незаметно вышел. Старшая сестра в это время мечтала, не в силах забыть увиденный образ. Она не опустила решётку, любуясь ярким лунным светом. В это время Тюдзё потихоньку перелез через забор. Неожиданно увидев мужскую тень, девушка испугалась. Она прошла в комнату, господин Тюдзё последовал за ней и лёг с ней рядом. «Может ли это быть? Он?» Ей было и страшно, и стыдно, ведь таких женщин презирают. Связать себя клятвой с торговцем! Что скажут отец и мать! Её станут жалеть и стыдить! Нет, это невозможно!

Господин Тюдзё, понимая причину её отказа, стал подробно рассказывать всё, начиная с истории, услышанной им когда-то от Эбу-но курандо, и до этой самой минуты. И тогда старшая сестра отдалась ему и дала ему самую глубокую клятву.

Была длинная осенняя ночь, но для влюблённых утренняя заря всегда слишком рано сменяется рассветом.

Полночи проходит

В любовной беседе, как миг,

Когда полюбил ты.

О, если бы первая ночь

Продлиться могла бесконечно!

Так он прочёл, и старшая сестра, потупившись, ответила:

Как странно узнать мне,

Что может быть так коротка

Любовная ночь.

Я представить себе не могла.

Уж светлеет рассветное небо.

После этого они дали клятву: так быть вместе навеки, чтоб нам в небесах птиц четой неразлучной летать. Так быть вместе навеки, чтоб нам на земле раздвоенною веткой расти!

Всё тайное становится явным. Скоро о них стали шептаться. Мать тоже узнала.

— Какой стыд! Ты отвергла даймё, а дала клятву торговцу! Жаль тебя! Убирайся теперь с ним вон!

Тем временем весть о том, что в доме Бунсё живёт купец из столицы и развлекает его домочадцев музыкой, дошла до господина Главного настоятеля. Прибыл посыльный. Бунсё выслушал его, сказал: «Слушаюсь!» — и попросил торговцев:

— Когда господин Главный настоятель будет вас слушать, сыграйте ещё лучше, чем обычно.

«Что ж, видно пришло время открыться», — решил Тюдзё. Он надел своё столичное платье и головной убор, начернил зубы, подвёл брови. Он был так красив, что этого невозможно представить или описать словами! Бунсё и его домочадцы увидели Тюдзё и пришли в замешательство: «Что это стало с нашим торговцем? Не иначе тут вмешались боги и будды!» Господин Главный настоятель, сопровождаемый всеми пятерыми сыновьями, вскоре прибыл в своём паланкине. Всё его высокомерие улетучилось вмиг, когда перед павильоном он увидел господина Тюдзё. Он поспешно выбрался из паланкина и заговорил подобострастно, почтительно кланяясь:

— Ах, сын канцлера, господин Тюдзё второго ранга. Говорят, вы пропали, вас приказано искать по всем провинциям. Невозможно было и во сне представить найти вас здесь. Что за прихоть?

Хёэносукэ вышел вперёд:

— Подойдите сюда, Садамицу![510] Бунсё убежал в дом. «Мне, презренному, довелось приютить этих столичных купцов, а они платят мне тем, что непочтительно говорят