Морито наклонил голову и ждал удара. Саэмон в страшном гневе был уже готов снести ему голову, но, уже замахнувшись, передумал:

— Господин Морито, даже если я отрублю вам голову, Тэннё всё равно не вернётся ко мне, ведь она уже ушла к Жёлтому источнику. И кто, если не мы, станет молиться о её будущей жизни, кто её спасёт?!

Обнажённым мечом Саэмон срезал пучок волос со своей головы, переоделся в чёрную монашескую рясу и стал молиться о Тэннё. Морито тоже срезал пучок своих волос, сказав, что станет молиться о просветлении Тэннё, и тоже стал монахом. Морито было тогда девятнадцать лет, Саэмону — двадцать, он взял имя Монсё. Морито стал зваться Монкаку и позже стал знаменитым монахом[520].

Ну разве не любовь с первого взгляда здесь причина всего?

Нами выслушал.

— Что ж, ты и вправду привёл хорошие примеры, но то была любовь, когда известно, кто женщина, где живёт. А твоя любовь? Ты ведь даже не знаешь, кто она. И где живёт, тоже не знаешь. Может, та женщина просто заблудилась и случайно оказалась на мосту Годзё. Искать женщину, которую мельком видел через приподнявшуюся штору, всё равно, что кинжалом колоть воздух. Пустота! Ничто! Вот какова твоя любовь.

На эти слова Нами Гэндзи-обезьяна ответил:

— Я расспросил у людей и узнал, что красавицу зовут Кэйга, она из квартала к востоку от Годзё.

— Известнейшая в столице куртизанка! — воскликнул Нами. — Когда заходит солнце, эта женщина сверкает как пламя, поэтому её зовут Кэйга — Огонёк-светлячок. Кэйга и пишется двумя иероглифами: «светлячок» и «огонь». Ты ещё мог бы как-нибудь добиться этой женщины, если бы она была дочерью придворного или даже принца крови. Но признанная куртизанка! Да она ни к кому не пойдёт, только к даймё или к знатному самураю. А ты здесь всем известен как торговец сельдью. Как же тебе помочь? Придётся тебе изобразить из себя даймё!

Гэндзи-обезьяна почтительно поклонился.

— Я и сам так думал.

— Выдать тебя за кого-нибудь из даймё ближайших провинций будет трудновато. Буэй, Хосокава, Хатакэяма, Иссики, Акамацу, Токи, Сасаки — все они слишком хорошо известны. А вот господин судья Уцуномия… Он до сих пор ещё не приезжал в столицу, и я слышал, что должен в скором времени прибыть. Это твой шанс. Попробуем выдать тебя за Уцуномию!

— Согласен с вами, — сказал Гэндзи-обезьяна. — Кстати, среди слуг господина Уцуномии у меня есть родственник, так что я смогу узнать привычки этого господина.

— Что ж, решено, — сказал Нами. — Теперь вот что, такой даймё, как Уцуномия, он ведь настоящий господин, он не может приехать без множества людей, всяких там пажей, мальчиков, слуг, старших слуг.

— Не беспокойтесь об этом. У нас в гильдии торговцев сельдью человек двести-триста. Я их всех созову и попрошу изобразить из себя и моих самураев, и слуг. А мой сосед, он с востока, его зовут Рокудзаэмон, настоящий красавец, он будет главным вассалом.

— Отлично! — решил Нами.

Прежде всего Гэндзи-обезьяна пошёл на Пятую улицу и рассказал там, что слышал, будто господин Уцуномия едет в столицу, что он уже совсем недалеко — остановился в горах Кагамимори в Оми.

Слух о приезде Уцуномии, крупного даймё, тут же распространился. Столичные куртизанки считали, что, несомненно, он их портит, поэтому украшали свои гостиные и с нетерпением ждали. Прошло дня два-три. Гэндзи-обезьяна рассказал на Пятой улице, что будто бы господин Уцуномия уже прибыл в столицу и утром уже был принят сёгуном.

И этот слух тоже быстро разлетелся.

Нами отправился в дом, где служила Кэйга. Хозяин вышел его встретить.

— Что вас привело? Вы ведь здесь редкий гость. Что вам угодно? Может, вы просто заблудились?

Тут высыпали с десяток молодых девушек, предлагая чарки с вином. Хозяин спросил:

— Не знаете, правда ли, ходят слухи, будто господин Уцуномия в столице. Так это?

— Как раз поэтому я здесь. Мы с ним встречались в Канто, и он, конечно, будет моим гостем. Это совершенно точно, что он приезжает в столицу. Его приезд — неофициальный, ему нужно будет пристанище, вот я и хочу пригласить его к вам, сюда. Вы всё приготовьте, украсьте гостиную, выставьте разные угощения, он ведь большой военачальник, с ним будут слуги, молодые самураи, оруженосцы, вообще вассалы. Соорудите для них временные постройки. Да получше готовьте угощения, будет много гостей, и всем захочется развлечься.

Хозяин ответил:

— Конечно, конечно, всё сделаю. Осмелюсь спросить вас, господин Нами, кого из женщин пожелаете пригласить. Посмотрите всех и выберите, пожалуйста.

Вышли примерно тридцать женщин. Нами взглянул на них, каждая — красавица. Он выбрал десятерых. В этот момент у ворот показался всадник лет двадцати двух — двадцати трёх, он сидел верхом на лошади золотистой масти, в лакированном седле с рисунком, покрытом золотым порошком, в руке он держал лук некрашеного дерева, из колчана на поясе вытаскивал стрелы, собираясь подстрелить собак у забора. Всадник повернул лошадь, и тут Нами воскликнул:

— Боже, это же господин Уцуномия!

Все выбежали посмотреть. Тот самый Уцуномия! Нами заговорил:

— Как же это! Как же это! Хозяин, не обижайтесь, позвольте мне самому встретить его, — с этими словами он взял стремя и мнимый Уцуномия, дрожа от страха, слез с лошади.

— Помните, мы с вами говорили, хотели обсудить мой неофициальный визит. Но тут дела… Меня неожиданно пригласил сёгун. Я так хотел с вами встретиться, но пару дней назад, я должен был быть у сёгуна. Я прошу прощения, что ещё не был у вас. Я непременно навещу ваш дом.

Уцуномия хотел снова забраться на лошадь, но тут появилась Кэйга, Усугумо, Харусамэ и ещё с десяток куртизанок:

— Что вы, это невозможно! Только появились и тут же собираетесь нас оставить!

Они вцепились в рукава Уцуномии и потащили его в дом. Делая вид, что сопротивляется, Уцуномия вошёл в гостиную. Только сейчас Уцуномия понял, как стыдно то, что он сейчас делает, он не ожидал ничего подобного. Как бы ему хотелось сейчас оказаться на месте какого-нибудь торговца сельдью на улице столицы! Ему было даже страшно представить, что ещё могло быть у Нами на уме.

Хозяин внимательно наблюдал за Уцуномией, и решил, что хотя тот был самураем из далёкой провинции, но всё же он хорошо сложен и вполне походит на столичного жителя. Хозяин поставил чёрную лаковую чарку на лаковый, покрытый золотой пылью поднос.

— Господин Уцуномия, выпейте чарку. А если желаете какую-нибудь из девушек — передайте чарку ей.

Уцуномия взял полную чарку и осмотрелся. Которая из девушек