* * *

– Лили…

Она обернулась, услышав шепот за спиной, уверенная, что это Грег. Но ничего не обнаружила, только поток утреннего света, льющийся через окна гостиной. Почти бесшумные двигатели внутренних систем дома гудели внутри стен. Казался ли ее дом таким маленьким раньше? Мебель, которую она купила, ковер, который выбрала… все эти вещи пропитаны ложью, и если бы она отодвинула их в сторону, она бы увидела нанесенную мелом маркировку декораций на голой сцене.

Грега в доме не было. На кухонном полу остался только большой мазок засохшей крови. Грег просто встал и вызвал «Скорую»? Способа узнать не было. Густотой и вязкостью пятно на кухонном полу напоминало менструальную кровь, и Лили вспомнила, что прошлой ночью забыла принять таблетку. Она отправилась в детскую, оставив Джонатана на кухне. У нее были какие-то планы на сегодня? Да, обед с Мишель и Сарой, но это можно отменить. Если Безопасность придет за ней, лучше пусть это произойдет здесь, а не в центре или в клубе. Лили не тешила себя мыслью, что будет держаться молодцом во время допроса, но теперь у нее была четкая цель. Она так или иначе расколется, главное – продержаться до первого сентября. Сможет ли она? Она закрыла глаза, в поисках Лучшего мира, но вместо этого обнаружила Уильяма Тира под фонарем.

Детская выходила на восток, омываемая утренним светом. Лили метнулась к незакрепленной плитке, внезапно осознав, что солнце движется, что Грег или Безопасность могут появиться в любое время. Приняв таблетку, она хотела залезть под душ, надеть хорошее платье и сделать макияж. Когда придет Безопасность, то, как она выглядит, будет иметь значение. Она будет выглядеть настолько респектабельно, насколько возможно, как женщина, которая не может участвовать в ночных путешествиях и сепаратистских заговорах. Она будет…

Под плиткой было пусто.

Лили качнулась на пятках, глядя в недоумении. Вчера у нее было десять упаковок таблеток. И наличные, более двух тысяч долларов, ее неприкосновенный запас. Желудок Лили сжался, когда до нее дошло значение этой пустоты. Ее таблетки исчезли.

– Что-то потеряла?

Лили испуганно вскрикнула и чуть не упала, вцепившись рукой в диван, чтобы удержать равновесие, когда в дверь детской вошел Грег. Левую сторону его головы покрывала подсохшая кровь: она запеклась в волосах и сочилась по шее, превратившись в пятно на белой рубашке. Он ухмылялся.

– Где ты была, Лили?

– Нигде, – прошептала она. Она хотела говорить, быть сильной, но у нее пропал голос. Когда Грега не было рядом, в ее мыслях он становился крошечным, но в реальной жизни он вовсе не казался таковым. В светлой и просторной детской он возвышался на десять футов.

– Нигде, – ровно повторил Грег. – Просто всю ночь гуляла за стеной.

– Верно. У меня угнали машину, на тот случай, если тебе есть дело.

– Всю ночь за стеной, – повторил Грег, и Лили передернуло. Его глаза были широко распахнуты и пусты, настолько темными, что, казалось, не отражали свет. – Мой отец оказался прав, знаешь ли. Он говорил, что все женщины шлюхи, но я утверждал, что Лили другая. А теперь посмотри сюда!

Грег поднял упаковку ее таблеток, держа их двумя пальцами, словно что-то заразное. И тут случилось нечто крайне неожиданное и удивительное: при виде таблеток паника Лили быстро и незаметно растворилась. Она выпрямилась, сделала глубокий вдох и наклонила голову в сторону, хрустнув шеей, когда он придвинулся ближе. Ей пришлось побороть желание подскочить и выхватить оранжевую коробочку у него из рук.

– Вся чушь, которую я выслушивал, все шуточки, которые они отпускали в мой адрес. Ты знаешь, с чем мне пришлось смириться из-за тебя? Меня не повысили в прошлом году, потому что у меня нет сына! Мой босс называет меня Грег-Пустострел.

– Подковыристо.

Грег прищурился.

– Осторожнее, Лили. Я могу прямо сейчас сдать тебя Безопасности.

– Сдавай. Лучше уж они, чем ты.

– Нет. – Губы Грега сложились в широкую усмешку. – Думаю, это останется между нами. Где ты была?

– Не твое дело.

Он залепил ей пощечину, и ее голова качнулась на шее, словно цветок на стебельке. Но она удержалась на ногах.

– Тебе нужно научиться следить за своим языком, Лили. Где ты была прошлой ночью?

– Отсасывала у Арни Уэлча.

Лили не знала, откуда взяла это, просто первое, что взбрело в голову. Но она с удивлением увидела, как глаза Грега превращаются в узенькие щелочки, а щеки белеют.

Он поверил!

Мгновение Лили балансировала на грани истерического смеха. В голове всплыла картинка: она на коленях перед Арни Уэлчем, беднягой Арни, тупым, как мешок с молотками, и Лили начала смеяться. Она почти не почувствовала, как Грег схватил ее за волосы. Она рассмеялась при виде его лица, над крошечными красными пятнышками на его белых щеках, оскаленными зубами и даже пустыми глазами.

– Прекрати смеяться! – закричал он, брызгая слюной ей на лицо, и, конечно, от этого Лили рассмеялась еще сильнее.

– Слабенький, – смеялась она. – И ты сам это знаешь.

Грег ударил ее по голове, отбросив вперед. Лили мельком увидела стену игристого солнечного света впереди, а потом врезалась в двери патио, разбив стекло. В руки и лицо, казалось, вонзился миллион иголок. Она завертелась, пытаясь удержаться наверху, но упала, скатившись по трем кирпичным ступенькам в траву на заднем дворе.

– Это я-то, по-твоему, слабенький, Лили? – спросил Грег, спускаясь за нею по ступенькам. Лили порезала руки, голова болела, и она почувствовала, что подвернула лодыжку. Грег пнул ее в ребра, Лили, застонав, свернулась калачиком, пытаясь защититься. Перекатываясь, она увидела нечто, заставившее ее похолодеть: у Грега оттопырились штаны в области ширинки. Лили не принимала таблетки более тридцати семи часов, а старая Лили, сама осторожность, крепко выучила каждое слово инструкции, лежащей в оранжевой коробочке. С математикой не поспоришь. Если он изнасилует ее сейчас, она может забеременеть.

Она перевернулась и ударила его по ногам.

Яркая боль взорвалась в поврежденной лодыжке, но у нее получилось: Грег упал, и на его лице отразилось почти комичное удивление. Лили попыталась встать, но он ушиб ей ребра и левая рука не слушалась. Она не могла заставить себя оторваться от земли. Лили поползла по траве на правом боку к кухонной двери. В центре кухни стоял полированный деревянный блок, и его блестящая поверхность скрывала более десятка ножей. Представив гладкость большого мясницкого ножа, его вес в руках, Лили почувствовала почти головокружительное волнение, начав задыхаться, подволакивая себя. Она выбросила вперед правую руку, насколько позволяло плечо, и подтянула тело, наверстывая упущенное. Но рука уже начала болеть. Никогда раньше Лили не осознавала так остро собственную физическую слабость: она вспомнила, как Дориан отжималась, несмотря на швы, и с тоской подумала о перекатывавшихся под кожей мощных мышцах рук девушки. Она почувствовала вкус крови.