– На ту, в которой была убита? Брей снимала халат, когда ты ее массировала?

Глаза Андерсон сверкнули, когда она обернулась к Марино.

– Она едва прикрывалась! Я носила ее одежду в химчистку, заправляла ее вонючий "ягуар" и... Она надо мной издевалась!

Андерсон была похожа на ребенка, который злится на мать.

– Это точно, – сказал Марино. – Она издевалась над всеми.

– Но я ее не убивала! Не дотрагивалась до нее, когда она не просила меня об этом, как я вам уже рассказала.

– Что случилось прошлым вечером? – спросил Марино. – Ты зашла, потому что хотела повидаться с Брей?

– Она меня ждала. Я должна была принести таблетки и деньги. Ей нравился валиум, ативан, буспар. Лекарства, от которых она расслаблялась.

– Сколько денег ты принесла?

– Две с половиной тысячи долларов. Наличными.

– Ну, теперь их здесь нет, – сказал Марино.

– Они лежачи на столе. На столе в кухне. Не знаю. Мы заказали пиццу... Немного выпили и начали разговаривать. Она была в плохом настроении.

– Почему?

– Услышала, что вы уехали во Францию, – сказала Андерсон. – В Интерпол...

– Интересно, как она об этом узнала?

– Наверное, в офисе. Может, Чак разузнал. Не знаю. Брей всегда получала то, чего хотела, и узнавала информацию, которая была ей нужна. Она надеялась сама туда поехать. Я хочу сказать, в Интерпол. Она говорила только об этом. А потом начала обвинять меня во всех неудачах: встрече на стоянке у ресторана, электронных письмах, в том, как стала развиваться ситуация в "Куик-Кэри". Во всем.

Все часы вдруг начали отбивать время. Наступил полдень.

– Во сколько вы ушли? – спросила я, когда прекратился перезвон.

– Примерно в девять.

– Брей когда-нибудь делала покупки в "Куик-Кэри"?

– Возможно, она туда заезжала, – ответила Андерсен. – Но как вы убедились на кухне, она редко готовила или ела дома.

– А ты, наверное, все время приносила продукты, – добавил Марино.

– Она никогда не платила за них. А я зарабатываю не так много.

– А как насчет дохода от продажи лекарств? Что-то я не понимаю, – сказал Марино. – Ты хочешь сказать, что она с тобой не делилась?

– Мы с Чаком получали по десять процентов. Остальное я приносила ей в конце недели, в зависимости от того, когда поступали лекарства из морга. А иногда я забирала кое-что с места преступления. Когда приходила, никогда не оставалась надолго. Брей всегда спешила. Вдруг у нее появлялась куча дел. А мне нужно выплачивать кредит за машину. На это уходили мои десять процентов. Ей-то было все равно. Она не знает, что такое выплачивать кредит за автомобиль.

– Вы с ней ссорились? – спросил Марино.

– Иногда. Мы спорили.

– Вчера вечером вы поспорили?

– Наверное.

– О чем?

– Мне не понравилось ее настроение.

– А потом что?

– Я ушла. Я уже говорила. У нее были срочные дела. Она всегда первой решала, когда прекратить спор.

– Вчера ты ездила на арендованной машине? – осведомился Марино.

– Да.

Я представила, как убийца наблюдает за отъездом Андерсон. Он прятался неподалеку, где-нибудь в темноте. Они с Брей были в порту, когда пришел "Сириус", и убийца приплыл на нем в Ричмонд под личиной моряка Паскаля. Возможно, он ее видел. Наверное, видел Брей. Его наверняка заинтересовали все, кто приехал расследовать его преступление, в том числе Марино и я.

– Детектив Андерсон, – сказала я. – Вы когда-нибудь возвращались, чтобы еще раз поговорить с Брей?

– Да, – призналась она. – С ее стороны было несправедливо просто так выставлять меня за дверь.

– Возвращались часто?

– Когда сердилась.

– Что вы делали? Звонили в дверь? Каким образом давали знать, что вернулись?

– Что?

– Мне кажется, полиция всегда стучится, во всяком случае, когда приходит ко мне, – сказала я. – Они не звонят в дверь.

– Все потому, что в половине хибар не работают звонки, – вставил Марино.

– Я стучалась, – ответила она.

– Как стучались? – спросила я, в то время как Марино закурил, позволяя мне вести допрос.

– Ну...

– Два, три раза? Громко, тихо? – пояснила я.

– Три раза. Громко.

– И Брей вас впускала?

– Иногда не впускала. Иногда просто открывала дверь и говорила, чтобы я шла домой.

– Она спрашивала, кто там или что-нибудь в этом роде? Или просто открывала дверь?

– Если она знала, что это я, просто открывала.

– Ты хочешь сказать, если она думала, что это ты, – заметил Марино.

Андерсон поняла, куда мы клоним, и замолчала. Она не могла продолжать. У нее перехватило горло.

– Но вы не возвратились вчера вечером, не так ли? – спросила я.

Ее молчание было ответом, который мы надеялись получить. Она не вернулась. Не постучала сильно три раза. Это сделал убийца, и Брей не раздумывая открыла дверь. Возможно, она уже начала что-то говорить, продолжая начатый спор, когда чудовище неожиданно вломилось в дом.

– Я ничего ей не сделала, клянусь, – сказала Андерсон. – Я не виновата, – повторяла она снова и снова, потому что не в ее привычке было брать на себя ответственность.

– Тебе чертовски повезло, что ты вчера не вернулась, – заметил Марино. – Если предположить, что ты говоришь правду.

– Я говорю правду. Клянусь Богом!

– Если бы ты зашла в дом, то могла стать следующей жертвой.

– Я не виновата!

– Ну, в какой-то степени виновата. Брей не открыла бы дверь...

– Это несправедливо! – воскликнула Андерсон и была права. Какие бы отношения ни существовали у них с Брей, они не были виновны в том, что на одну из них убийца устроил охоту.

– Итак, ты отправились домой, – сказал Марино. – Позже пыталась ей позвонить? Чтобы помириться?

– Да. Ее телефон не отвечал.

– Во сколько это было?

– Может быть, через двадцать минут после того, как я ушла. Позвонила еще несколько раз, потому что думала, она не хочет со мной разговаривать. Потом я начала волноваться, когда несколько раз позвонила после полуночи, но отвечал только автоответчик.

– Вы оставляли сообщения?

– Нет, не оставляла. – Она замолчала и сглотнула слезы. – А этим утром, примерно в половине седьмого, приехала проверить. Я постучала, но мне не открыли. Дверь была не заперта, и я вошла.