– Про то, что с побратимом и его княгиней приключилось, мне известно.

– Откуда? – насторожился Митяй.

– Строганов поведал.

– А он как здесь оказался? Я ж велел ему нас на посаде дожидаться.

– Да ладно, Митька, на купца особо не греши. Слава богу, что Максим Яковлевич меня нашел да упредил, а то бы вы тут дров поналомали.

– Он нас не выдаст? – озабоченно поинтересовался Лунь.

– Не должен, купцы, они за ради выгоды живут, а ему сейчас одно лишь надо – войско поскорее да побольше набрать и в свой Сольвычегодск убраться подобрупоздорову.

– Слышь, Иван, а ты сам-то как здесь очутился? Вы же вроде с Ермаком сибирцев воевать отправились? Твой купец так и сказал, мол, скоро год, как за Камень ушли и с тех пор от них ни слуху, ни духу, – спросил Лихарь.

– Из нее, из Сибири и прибыл. Меня Ермак послом к царю снарядил. Мы же, братцы, татарву побили, столицу ихнюю Искер с бою взяли, теперь в ней живем, а сибирский хан Кучум по лесам от нас скрывается. Так что, Митька, ты, как в воду глядел, я действительно к царю собрался.

– Зачем, ежели не секрет? – язвительно полюбопытствовал хорунжий.

– Сибирским царством поклониться, а заодно за – Княжича замолвить словечко. Бориска Годунов, знакомец мой старинный, обещал помочь. Хотя заранее предупредил – дело худо. Ванька слуг царевых положил не счесть, и самого Ивана Васильевича едва не застрелил. Видать, от гибели своей шляхтянки пришел в отчаяние.

– Ну, за атамана попросить – еще куда ни шло, у него заслуг перед царем не меньше, чем провинностей, но почему же целую страну, казачьей кровью у нехристей отвоеванную, к ногам Ирода решили положить, – презрительно изрек Максимка. – Не проще ль было там свое, казачье царство основать?

– А тебя, такого молодого да красивого, и еще умного в придачу, на престол заместо хана посадить, – усмехнулся разбойный атаман. – Нет, парень, как говорится, не суди – и несудимым будешь. Чего греха таить, имелась мысль такая, с ней за Камень и пошли, да не все так просто в этом мире. Нас изначально-то всего чуть больше шести сотен было, а под одним Искером сто семь казачьих душ на небеса взошли. Татар ведь целая держава. На одного станичника в бою по тридцать нехристей приходится.

– Как же вы с такою силой совладали? – воскликнул Лунь.

– Сказать по правде, пушки да пищали спасли. Непривычна татарва сибирская к огненному бою, ну и мы не абы кто, а казаки. Но сейчас дела худо пошли – ватага наша шибко поредела, порох со свинцом на исходе, да что там порох, жрать стало нечего. Сибирь богатая страна, однако землю там не пашут, одним зверьем и рыбой остяки живут – это тамошний народец коренной. Татары-то туда еще со времен великих ханов пришли и в данников их обратили. Так что, братцы, не токмо хлеба да вина, – кивнул Кольцо на стол, – даже соли вдоволь у нас нету.

– Чай, не бояре, могли бы и на мясе с рыбой прожить, – не по годам брюзгливо пробурчал Бешененок.

– Могли бы, да и с ними худо стало. Целым войском на охоту не пойдешь, а сибирцы не дремлют, перед моим отъездом двадцать казаков на рыбной ловле подстерегли и всех повырезали. Нет, станичники, захватить страну бескрайнюю непросто, но удержать ее еще трудней. Вот и решили мы на круге под руку царя Московского пойти. Иного выхода нет.

Немного помолчав, атаман задумчиво изрек:

– Не за мною правда оказалась, за тем князем, который на войну вас сманил. Не обойтись нам без Руси, как и ей без нашей доблести казачьей. Только вместе мы сила, иначе не татаре, так католики искоренят народ православный, – и уже с улыбкою добавил: – Да о чем тут говорить. Мы вон, мехами драгоценными доверху набили закрома, и что делать с ними, не знаем. А здесь, в Москве, мне вчера за один вечер шубу сшили.

– Шуба знатная. Гляди, атаман, как бы царь на красоту такую не позавидовал да не отнял, – засмеялись Андрюха с Митькой.

– Не отнимет, я ему добра такого столько привез, что как увидит, ошалеет. На то и весь расчет. Словесам-то Грозный-государь не шибко верит.

– Иван, но над тобою смертный приговор висит, а ты еще за – Княжича просить собрался. Не боишься вслед за Ванькой в застенок угодить? – напомнил рассудительный Лихарь.

– Я, Назарушка, давно уж ничего не боюсь, а опасаться, конечно, опасаюсь. Тем более что это уже не первый приговор. Я ж не ради озорства на Дон подался, я от казни лютой в казаки сбежал.

В голосе Кольцо уже не было веселья, похоже, Лихарь, сам того не ведая, наступил на самую больную Ванькистаршего мозоль.

– Так может лучше… – попытался было еще о чем-то спросить Назар, но атаман прервал его на полуслове.

– Нет, не может. Прощайте, станичники, заболтался я тут с вами, а мне к царю идти пора. Я ж к нему не по своей разбойной воле решил явиться, меня казачий круг послом послал. Хотя, не скрою, сам на это вызвался, потому как давно хочу понять, кто он есть Иван Васильевич на самом деле – грозный государь или безумный кровопийца.

– И как определишь ты это? – спросил Максим.

– А вот это, парень, будет сделать очень просто. Коль он истинный владыка земли русской, то ради приращения ее Сибирью все мои грехи забудет, и даже Ваньку помилует.

– А если нет? – переспросил неугомонный Бешененок. – Вот тогда-то вы и выскочите из проулка да по охранникам ударите. Только, братцы, не ходите вчетвером, чудес на свете не бывает. Ну и про меня не позабудьте, – шаловливо подмигнул хоперцам атаман.

– Не сомневайся, не те мы люди, чтоб товарищей на погибель оставлять, – заверил Лихарь.

– Стало быть, договорились, – Ванька-старший встал из-за стола, собираясь уходить. – Да, вот еще что хотел сказать, – о чем-то вспомнив, спохватился он, – я тут давеча Демьяна, приказчика Строгановых, встретил, а эта сволочь, как мне кажется, не только у купцов, но и соглядатаем в разбойном приказе служит. Здесь неподалеку есть кабак, вы б в него перебрались от греха подальше.

– Как прикажешь, – согласился Разгуляй.

– В Москве, похоже, для нас, казаков, лишь два пристанища имеется – застенок да кабак.

Переступив порог, Кольцо прощально помахал хоперцам своей роскошной шапкой, мол, ежели что, не поминайте лихом, и удалился.

42

Пробудился ото сна Иван Васильевич, вопреки обычному, очень поздно, чуть не за полдень. В Коломне на молении не спал две ночи, потом в дороге умаялся, да еще в придачу ко всему с вечера уснуть не мог, мысли разные одолевали. А помыслы у государя были все те же, не очень-то веселые. Жить осталось год-другой, может, и того меньше. Самое время что-нибудь великое напоследок совершить, вроде взятия Казани с Астраханью. Ан нет, не получается. Едва открыв глаза, царь сразу вспомнил давешнего казака.

– И так забот полон рот, а тут еще варнак этот на голову свалился. Как он там сказал, мол, царь – не бог. Без тебя, вражина, знаю, что не бог, и пред господом за все грехи ответ держать придется.