– Кого угодно состарят страдание и страх, – полным достоинства голосом отозвался он, пропуская незваного гостя внутрь.

Оборотень беззвучно проскользнул мимо, текучий, подобный тени от колышущегося пламени. Лишь аккуратная, по-старомодному заплетённая косица на миг блеснула чёрно-серебряной лентой. Насмешливый цепкий взгляд нелюдя вперился в лицо давнего – бывшего?.. – друга.

– Как я вижу, профессор, слухи о вашем безумии сильно преувеличены.

– Так же, как и слухи о вашей смерти, Карл, – равнодушно парировал седовласый ученый, даже не предлагая посетителю сесть.

– Так точно, гадкие слухи. Вот их-то я и пришёл решительно опровергнуть, профессор, – широко осклабился оборотень, демонстрируя клыки, внушавшие уважение даже в человеческой ипостаси. – Довольно безутешно оплакивать меня: я жив-здоров и по-прежнему полон сил. А вы-то, кажется, совсем не рады старинному другу?

– Что вам нужно от меня? – и не подумал отвечать хозяин Магистериума. Как ни в чём не бывало он тщательно отряхнул руки и мантию от вездесущей меловой пыли. – Теперь, когда прошло столько лет?

Сумрачные глаза, совершенно утратившие саму жизнь, смотрели на оборотня неотрывно и совершенно безучастно. Ничего не было в них, ничего – даже злости или немого укора, которые были бы по крайней мере ожидаемы и вполне заслужены. Всё это создавало жутковатое впечатление, словно бы разговариваешь с мертвецом.

– Ох, я мог бы признаться, что по-прежнему скучаю по канувшим в небытие временам, – невесело рассмеявшись, отозвался Карл, – но ведь вы, конечно, не поверите. Поэтому скажу проще: мне снова нужна ваша помощь. В который уже раз, не спорю. Однако вы сами виноваты: прямой вопрос – прямой ответ, не завёрнутый в обёртку вежливых приятностей. Рассыпаться в любезностях нет нужды.

– Что ж, по крайней мере, честно, – пожал плечами выдающийся учёный Ледума. Он медленно сложил руки на груди, принимая закрытую позу. – Хоть и довольно предсказуемо: вы ведь никогда не являетесь просто так, без какой-то корыстной цели. Но с чего вы взяли, что я буду помогать вам, мой старый, воскресший из мёртвых друг? После того как однажды вы уже беспринципно использовали меня – и всех нас?

Оборотень только вздохнул в ответ.

– Не кляните зря прошлое, Мелтон, – оно было прекрасно. Эпоха молодости, наивности, борьбы за идеалы. Эпоха прекрасных ошибок и тока горячей крови. Разве сами вы не тоскуете по былому с отчаянием безнадёжно больного? Иначе зачем бы вам проводить свои сумасбродные эксперименты со временем? Я убеждён, не только затем, чтобы на корню уничтожить репутацию адекватного человека… хотя с последним, не спорю, вы справились блестяще. Вы в принципе справляетесь блестяще со всем, к чему прикладываете руку.

– К чему начинать пустые разговоры? – в заметном раздражении отмахнулся глава Магистериума. – Ненужная трата времени. Прежде откройте мне цель вашего визита, – возможно, тут не о чем спорить. Возможно, я смогу помочь вам, если услуга не слишком сложна. И после вы обязуетесь наконец оставить меня в покое, навсегда. Поверьте, призраки прошлого беспокоят меня и без вас. Не берите на себя их неблагодарную работу.

– Так вы ищете лёгких путей? – заговорщицки понизил голос Карл, смерив хозяина взглядом. – Тогда я вынужден разочаровать вас, профессор. Напротив, нужная мне услуга очень сложна. Фактически невыполнима. Потому-то я и пришёл именно к вам, памятуя о вашей любви к сложностям и настойчивости истинного учёного. Рискнете ли вы принять такой вызов?

Мелтон прищурился, и в мёртвых глазах впервые мелькнули какие-то эмоции – скепсис и легкая заинтересованность.

– Довольно слов, – сердито поторопил он, поправив чуть ослабевшую завязку профессорской одежды. – Вы пришли ко мне только лишь потому, что вам не к кому больше идти. Может, перейдём наконец к сути вопроса?

В ответ оборотень покладисто кивнул. Молча расстегнув манжеты, он высоко закатал рукава, демонстрируя завидную мускулатуру рук и – блеснувшие в свете масляных ламп поглощающие магию обручи.

Завидев их, учёный побелел, как мел, которым так привык писать на досках из гладкого матового стекла, покрытого серовато-чёрной эмалью. Зрачки Мелтона расширились, а губы плотно сжались, словно он увидел привидение.

– Итак, что скажете? – невозмутимо поинтересовался гость. – По плечу вам такая работа?

– Вы сошли с ума, Карл! – в ужасе воскликнул Мелтон, не в силах оторвать глаз от страшных браслетов. – Вы вновь хотите заставить меня участвовать в заговоре? Лидия и Эдуард уже поплатились жизнью из-за ваших безрассудных политических игр, да и вы сами… вы ведь были в плену все эти долгие годы, не так ли? И не сам ли лорд-протектор Ледума надел на вас такие редкостные украшения? Прошу вас, уходите немедленно! Я не стану помогать вам. Я не смогу вас спасти. Я не стану больше выступать против правителя и вызывать на себя его гнев. Это исключено, поймите! Уходите, уходите сейчас же и забудьте дорогу сюда!

Глава Магистериума пришёл в крайнее душевное волнение, но Карл как будто не замечал этого.

– Ваш отказ чрезвычайно обнадёживает меня, Мелтон, – пугающе спокойно отозвался оборотень, и не подумав двинуться с места, – и знаете почему? Вы не сказали, что это невозможно.

– Ах вот вы о чём… Августейший правитель Ледума приучил всех нас вычеркнуть из лексикона слово «невозможно», – закусив губу, обречённо пояснил ученый. – Да, сплав платины «Люкс» обладает печально известной особенностью: он невероятно пластичен, но при этом, раз приняв какую-то форму, уже не способен изменить её, что принуждает ювелиров быть крайне осторожными в работе с ним. Но это не означает, что его вовсе никак нельзя разрушить.

При этих словах гость заметно оживился.

– Тогда сделайте это, Мелтон! – жёстко потребовал он, решительно шагнув к человеку. Хлёсткий голос оборотня резал слух, рваный, неприятный, подобный скрежету металла. – Сделайте это, во имя нашей прежней дружбы. Освободите меня от оков! Вы пожалели всех: меня, покойную Лидию, Эдуарда… Но разве не много печальнее ваша собственная участь, за которую вы так упорно цепляетесь? Не лучше ли умереть свободным, чем добровольно жить в рабстве и страхе? Мне больно смотреть на вас, профессор. Посмотрите, во что вы превратились… кем вы стали. Как можете вы добровольно продолжать служить диктатору, разрушившему всю вашу жизнь?

Цветные пятна на радужках оборотня проявились чуть сильнее, зрачки стянулись в игольное ушко. Конечно, силой звериной крови волк мог бы легко зачаровать человека, это ничего не стоило… вот только и толку от заклятия будет мало. Магия оборотней ошеломляла смертных, как удар обуха по голове, лишала способности двигаться, кричать и сопротивляться. Всё это годилось, если целью было убийство или выполнение несложных механических действий, вроде отпирания дверей, выдачи каких-то предметов, ответов на самые элементарные вопросы. Чтобы заворожить человека и при этом оставить в более-менее вменяемом состоянии, нужно быть драконом. Ну или на крайний случай сильфом… но этих почти не осталось в мире.