— Дань? — не понял я.

— Так разбойники называют свои грабительские «доходы». Их уместно назвать «черными». Горцы запрашивают с человека плату за мирное житье в его собственном имении. Какой бы выбор бедняга ни сделал, они внакладе не останутся. Либо они берут денежки, либо устраивают бойню и грабеж. А потом сочиняют чудные баллады.

Пора положить этому конец. Пусть Норфолк поразвлечется, гоняя кровожадных шотландских псов.

— Я успокою ваших жестокосердных обидчиков, — пообещал я.

Надо будет обсудить пограничный разбой с племянником, королем Шотландии. Если ему не удастся усмирить своих подданных, то мы сумеем ему помочь.

Однако от Якова V по-прежнему не было известий. На шестой день ожидания стало очевидно, что он отверг мое официальное приглашение без объяснений.

Тогда мы сами начали строить домыслы: Яков боится, что в его отсутствие граф Арран захватит трон. (Шотландцы разделились на две фанатичные партии и фракции.) Он думает, что мы заманиваем его, замышляя взять в плен. (Неужели он не доверяет мне — родному брату его матери?) Он боится навлечь на себя гнев французских союзников, вступив в переговоры с англичанами. (Абсурд. Противники могут обсуждать важные дела, и это нисколько не компрометирует их, так обычно и поступают цивилизованные люди.)

Какими бы ни были причины его отсутствия, он не удосужился из простой вежливости сообщить о них. Я чувствовал себя обманутым при всем честном народе. Немыслимо! Король Англии ждет шотландцев в Йорке, словно невеста, брошенная женихом в церкви!

* * *

В тот вечер я не испытывал желания пировать и веселиться и после короткой трапезы направился прямиком в свою опочивальню. (Для меня приготовили на редкость удобные покои, щели в оконных рамах были заткнуты превосходной белой шерстью.) Меня охватили усталость и уныние. Ожидание шотландских гостей слишком затянулось, надо закончить дела, которые еще остались нерешенными, и поскорее убраться в Лондон с этого безрадостного и заброшенного Севера.

Мне не спалось, хотя, рано отправившись в кровать, я выпил сладкий, навевающий сон поссет. Поворочавшись с боку на бок без всякого толку, я решил, несмотря на поздний час, навестить Екатерину.

Я миновал несколько залов, прошел по коридору, а потом по покоям королевы. По пути мне никто не встретился, кроме стоявших на страже гвардейцев. В каждом помещении горело по одному факелу, остальные были потушены. Королевская резиденция мирно почивала.

Когда я приблизился к двери в спальню Екатерины, навстречу мне со скамьи метнулась темная фигура.

«Привидение…» — мелькнуло в голове. Я решил, что заразился дикими нравами этого сурового края. Мне вдруг померещилось лицо, которое я надеялся никогда больше не увидеть. Джейн Болейн. Жена Джорджа Болейна. Предавшая своего собственного мужа и подписавшая против него обвинение во время страшного суда, который последовал за опалой Анны.

— Уж не Джейн ли… — прошептал я.

— Ваше величество, — пролепетала особа, низко кланяясь.

Увы, глаза меня не обманули.

Женщина выпрямилась. Новомодный капюшон обрамлял ее лицо, но черты его остались прежними. Уродливая физиономия с носом-луковицей и блестящими зловещими темными глазками, посаженными слишком близко к переносице.

«Кажется, ей поручили охранять двери. Странно, для этой цели у нас есть гвардейцы», — подумалось мне в тот момент.

Я постучал, а леди Джейн выставила руку, словно хотела помешать мне. На стук никто не отозвался; должно быть, все давно спят мертвым сном. Возможно, моя Екатерина тоже. Я достал ключи (обычно мы носили их при себе, опасаясь убийц, которые могли сделать слепки и пробраться в наши комнаты), но Джейн опять попыталась остановить меня.

— Королева уже спит, — сказала она. — Она попросила меня посторожить здесь, чтобы никто не потревожил ее покой.

— Я не стану будить ее, — заверил я стражницу. — Просто прилягу на тюфяке за ее кроватью. Рядом с женой я скорее засну.

— Да, конечно, — смущенно кивнула она.

Я ловко открыл замок, однако войти мне не удалось: мешал задвинутый изнутри засов, а через дверную щель был виден огромный сундук, придвинутый вплотную к дверям. Если я захочу открыть их, шума и грохота не избежать.

Меня охватило горькое разочарование. Мне очень сильно хотелось увидеть жену, рассказать, как я горжусь ею, как трепетно билось мое сердце, когда я представлял ее подданным. Эти упрямые северяне с неизменным постоянством любили Екатерину Арагонскую и до конца оставались ее приверженцами. Но вот к ним явилась новая королева, тоже Екатерина, чья благородная внешность и приятные манеры очаровали их. Ее никто не мог упрекнуть в порочной склонности к протестантизму, в которой можно было заподозрить Анну Болейн, Джейн Сеймур или Анну Клевскую. Она примирила меня с моими заблудшими подданными, так же как с самим собой.

— Она очень боится убийц, — пояснила мне шепотом Джейн, леди Рочфорд. — Ее привели в ужас бесконечные истории о кровожадных шотландцах.

Бедняжка, кроткое дитя. Я понимающе кивнул. Они напугали бы кого угодно. Так что меры предосторожности казались вполне уместными.

— Тогда я не стану беспокоить ее, — смирился я. — Пусть наша милая королева спокойно отдыхает.

* * *

Следующим утром она появилась на пороге моей опочивальни и, смущенно запинаясь, попросила прощения за импровизированную оборону. Осыпав меня поцелуями, она поклялась, что и сама провела в тревоге бессонную ночь. Мое присутствие как раз успокоило бы ее, развеяло бы все глупые страхи. Она глубоко огорчилась, что я узнал о ее робости перед шотландцами. Я уверил Екатерину в своем сочувствии и неизменной любви, более того, даже похвалил за осторожность и предусмотрительность.

* * *

Дела были завершены. И я решил, что больше нет смысла ждать короля Шотландии. Мы и так провели в Йорке девять дней. Позже на досуге я найду способ отомстить ему за такое оскорбление.

Путешествие на юг, по наезженному пути, прошло тихо и спокойно. Воспользовавшись случаем, я заехал в Халл, расположенный у эстуария Хамбера, чтобы проверить, как продвинулось строительство фортификаций. В свое время я долго изучал план тамошнего нового замка, который объединит два береговых укрепления, а потом добывал деньги для нового строительства. И теперь моим глазам предстал завершенный форт. С приятным воодушевлением, вспоминая чертежи на бумаге, я созерцал их воплощение в камне и металле. Подготовка к войне приносит большое удовлетворение; она будоражит и радует мужские сердца.

* * *

Почти месяц спустя мы прибыли в Виндзор, где нас встретили ужасным известием. Заболел Эдуард, вопреки всем моим предосторожностям и заботам о его здоровье. Он пережил четырехдневную малярию, и врач, как сообщили перепуганные слуги, находил его таким «болезненно толстым», что все опасались смертельного исхода.