Анна предложила Дэниэлсу сесть. Он сунул свой мобильник в карман и устроился рядом с нею на диване. Анна поставила телефон чуть поодаль и безмолвно помолилась, надеясь, что там будет записано каждое их слово. Она не перечисляла все сумочки, найденные в подвале Макдоуэлла, и Дэниэлс не знал, сколько их там было. А он вскользь заметил, что Макдоуэлл пьет запоем, и, судя по его реплике, они встречались совсем недавно.

Анна постаралась сохранить спокойствие и улыбнулась Дэниэлсу.

— В Париже уже завершили работу над костюмами?

— О да. И я смог подогнать парик по размеру здесь, в Лондоне.

— И когда у вас начнутся пробы?

— Скоро. Вы должны побывать на студии. А в Париж вы когда-нибудь ездили? Я вас приглашаю.

— Вряд ли меня отпустят, Алан. Из-за этого расследования нам порой приходится дежурить по ночам. В общем, у нас двойная нагрузка.

Лангтон шагнул в прихожую Анны. А оттуда мгновенно проскользнул в ее спальню, через дверь напротив стула и дивана. Место было удобным, и теперь он отчетливо слышал каждое слово Дэниэлса:

— Итак, ему предъявили обвинение, и ваши поиски позади. Вам можно будет закрыть дело?

— Нет, пока еще рано. Его обвинили не во всех преступлениях, да и те, в которых он обвинен… Знаете, он так хорошо держался на допросах и увертывался, уходя от ответов, что мы немного усомнились в доказательствах.

— Хорошо держался и умно себя вел? Не слишком-то это умно — оставлять у себя в квартире сумочки жертв.

— Да, вы правы. Но, может быть, там живет кто-то еще.

У Анны напряглись нервы. Сохранять контроль, загоняя Дэниэлса в угол, чтобы он невольно выдал себя, становилось все труднее. Она боялась, что победа окажется на его стороне, а ей просто-напросто не хватит сил.

— Живет кто-то еще? — Дэниэлс наклонился и придвинулся к ней. — Что вы имеете в виду?

— Улики отыскали не в его комнате, а в другой части квартиры и у других жильцов. Он так считает. Я уже говорила, что Макдоуэлл очень умен.

— Да перестаньте вы это повторять! — рассердился Дэниэлс. — Умен? Полное ничтожество, пьяница и попрошайка.

— Неужели? А когда вы в последний раз видели его?

Дэниэлс встал.

— У меня нет с ним никаких контактов. Почему вы меня об этом спросили? Я его не знаю. И не видел уже долгие годы.

— Извините. Но, по вашим словам, можно было подумать, что вы с ним часто встречались.

— На что вы намекаете, Анна?

— Ни на что.

— Просто мне вспомнилось его имя. Выплыло из прошлого. А я лишь стараюсь вам помочь. Вы это понимаете?

— Да-да, конечно.

— Если вы раскроете дело, то вас сразу повысят по службе и начнут вам доверять. И мне интересно, чем все кончится, Анна. Вот в чем причина моего любопытства.

— Да, но, по-моему, вы не поняли, что из-за вас у меня могут возникнуть осложнения. Как-никак вы подозреваемый.

— Я им был, но больше не являюсь. После его ареста меня нельзя ни в чем подозревать. Ну, разве что… Возможно, вы мне не все сказали?

— Нет. Я ничего не скрывала.

— Вы уверены?

— Да.

— Это очень важно, Анна. Если мы станем часто встречаться, то должны доверять друг другу.

— Разумеется.

— Видите ли, я мечтаю о вас позаботиться. Хочу взять вас с собой в Париж, поводить по магазинам. Вам же это понравится?

— Да.

Он подсел к ней поближе, и ее сердце застучало так быстро, что Анна почувствовала — он тоже следит за каждым его биением.

— Помните, в каком платье вы явились в Оперу, на балет? Оно было милое, но смотрелось не очень выигрышно. У вас отличная фигура. И я всю ночь думал о том, как бы вы выглядели в красивых, стильных нарядах. Мы бы могли замечательно провести время вместе. Что с вами, Анна?

— Ничего. Просто я устала, Алан.

— Надеюсь, вы не расстроились из-за платья? Оно не подчеркивает все ваши достоинства, вот что я хотел сказать, и ничего более. — Он мягко улыбнулся. — Вы бы желали стать настоящей красавицей, Анна?

— Да.

— Завтра мы отправимся на Бонд-стрит, пройдемся по магазинам и накупим всякой всячины.

Теперь он стоял рядом с нею.

— Дайте мне руку. — Дэниэлс взял ее за руку и притянул к себе.

— Алан, уже поздно. Я думаю, вам пора уходить.

— Вы дрожите? Да-да, дрожите. Не бойтесь, Анна. Я буду делать лишь то, что вам приятно. — Он обнял ее. — По-моему, я вам нравлюсь. — Дэниэлс прижал ее к груди, и его крепкие руки сдавили ее талию, как железные тиски. — Разве не так, Анна? И ты мне тоже очень нравишься.

Он нащупал ее лифчик, а потом опустил ладони вниз, добравшись до гладкого живота. Сила его объятий испугала Анну, она в буквальном смысле слова не могла сдвинуться с места. В этот момент дверь с грохотом распахнулась, заставив отскочить их друг от друга.

Когда Лангтон влетел в комнату, Анна чуть было не вскрикнула от радости и облегчения. А Дэниэлс бросился от нее прочь, как затравленный зверь.

— О, прошу меня извинить. — Лангтон, похоже, был озадачен. — Я не знал, что у вас гость. Это мистер Дэниэлс, не так ли?

— Да, — любезно и с явным удовольствием откликнулся Дэниэлс. — Я проезжал мимо и решил нанести короткий визит. На минутку-другую.

Лангтон повернулся к Анне.

— Какого черта, что вы себе позволяете?

Дэниэлс нисколько не смутился и вел себя по-прежнему раскованно.

— Я вижу, вы привыкли работать допоздна, мистер Лангтон. — Он поцеловал Анну в щеку. — Я тебе завтра позвоню. Спокойной ночи.

— Я вас провожу. — Анна последовала за ним к двери.

— Спокойной ночи, Анна, — ласково повторил он. Но вышел, не оглянувшись на нее, и захлопнул дверь.

Анна вернулась в гостиную. У нее дрожали ноги.

— С вами все в порядке? — осведомился Лангтон.

Она тяжело вздохнула.

— Ему не понравилось мое платье. Или платье-костюм, как вы его назвали.

— Что?

Она села на диван, поджав ноги.

— Он хочет взять меня с собой в Париж и одеть с ног до головы в стиле высокой моды.

Лангтон устроился с нею рядом.

— Идите сюда.

— Что? — Она была ошеломлена.

— Я сказал: иди сюда. Давай.

Он распростер руки, и она, ни о чем не думая, уткнулась головой ему в грудь, пока он обнимал и поглаживал ее.

— Расскажи мне все, — попросил Лангтон.

Анна закрыла глаза.