тех, кто присутствовал на торжестве. На столе сотни блюд, напитков в фигурных бокалах. Над полом плыли облачка с карточками, на которых указывалось расположение мест. Ужин в честь нового Почитателя – обычное явление, но не в том случае, когда самой победы не особенно хотел и Штаб, и Академия, а их представителей пригласили по традиции больше всех.

Во главе сидели Президент Альбиона. Он не снимал маски с лица и никто не знал, как он выглядел и как на самом деле его звали. Рядом, но на почтенном расстоянии, устроился глава Академии Академиус Терри в Академском балахоне, Начальник Штаба Капитан Шлепстер в деловом костюме и Главный на Шаттле Цептер-Ньюрри в накидке. Посередине, отданный на растерзание, ютился Вильгельм в костюме Почитателя – белоснежной рясе с множеством блестящих пуговиц, высоких сапогах, штанах, закрывавшие сапоги, и голубым платком из какого-то сверхнового материала, которым Вильгельм перевязал волосы.

Присутствовавшие наливали напитки из летавших над столом роботом, выбирали блюда и, в перерывах между подготовкой к трапезе, на которой никто никогда не бывает голоден, пялились на него. Вильгельм пытался унять дрожь в руках.

Уже раз пять зачитали главные устои Кодекса Единого Космического Государства, проговорили слова гимна, еще раз зачитали правила, а никто так и не начинал главную беседу, для которой все и собрались.

Вильгельм прокручивал в памяти все выученные заготовленные реплики и пытался не смотреть на собравшихся без страха, но, судя по взглядам, которыми его одаривали, получалось скверно. Вильгельм повторял про себя вежливые формулировки отказов продажи или сдачи в аренду земель Планеты, не слишком приторные и натянутые предложения отложить первые проверки Штаба и Альбиона на Планете, которую еще не успели бы заселить, а речь для Академиусов и вовсе казалась Эльгендорфу шедевром. Новоиспеченный Академиус Генрих Ульман провел несколько дней за написанием речей, смеялся, выдумывал такие формулировки ответов, которые ставили бы в тупик даже самых подкованных в беседах коллег, коверкал имена так, что даже Вильгельм не мог сдержать смех, хотя многих названых ни разу не видел. Вместе они разбирали все возможные вопросы и темы, с какими приходилось сталкиваться Почитателям. Генрих принес из библиотеки личные записи бывших Почитателей и заставил Вильгельма прочитать все описания ужинов, за которыми никто обычно не съедал ни куска. Всю ночь Почитатель провел перед зеркалом в комнате и пытался понять, как серьезно проговаривать заученные фразы в новой форме. Вильгельм почесал обтянутое плотной тканью бедро. Оказалось, что у неудобных штанов больше достоинств, чем недостатков – Почитателя клонило в сон, но из-за постоянного чувства сжимающихся в тесноте ткани штанов ног расслабиться и задремать у него не получалось.

– Расскажите, Вильгельм Эльгендорф, как вы решились на создание такого проекта? Вы ведь знали, что каждый желающий может попробовать единожды, – начал беседу Шлепстер и засунул в безразмерный кривой рот огромную ягоду.

Вильгельм подавил желание вздохнуть громко. Началось.

– Безусловно, вы правы. Я знал, что каждый может попробовать свои силы единожды, но решил рискнуть. Я решил, что мой проект и без того был лучшим и выступил с ним, – без запинки проговорил Вильгельм, вспоминая наставления Ульмана: «Запомни, пока ты здесь, а не на поверхности Планеты, не давай им повода думать, что они ошиблись в выборе. Ты будешь командовать и властвовать только там. Здесь ты все еще подчиненный».

За столом заворчали.

– Вы выступили с первым же вариантом проекта, так ведь, Вильгельм Эльгендорф? – удивился Терри.

– Именно так.

– Так вы даже не готовили запасного варианта? – переспросил Терри, протирая очки. – Обычно наши ученики готовят десятки проектов и в конце выбирают один, наиболее удачный. И вы даже не думали, что можете проиграть? Как я понимаю, вы работали над проектом не слишком долго?

Вильгельм подавил желание улыбнуться. Они читали его анкету, знали ответы.

– Так, Великий Академикус, я готовился к этому всю жизнь, – ответил Почитатель.

– Всю жизнь? В вашем случае это, конечно, не так долго. Наука и изменения в технологиях все же не стоят на месте. Вы не думали, что ваша работа может устареть и оказаться негодной? – протянул Терри, опуская очки в стакан с водой щупальцем.

– Негодной? Абсолютно не думал, – начал Вильгельм, а Шлепстер громко хмыкнул, – я был уверен, что мой проект останется актуальным.

– Почему же? – Все еще не проявив ни одной эмоции, продолжил спрашивать Терри.

– Потому что проблема исчезновения моего вида не исчезла, – ответил Вильгельм и улыбнулся. Он услышал, как за противоположным концом стола кто-то возмутился, и улыбнулся шире. – Я ведь последний созданный представитель моего вида на территории Единого Космического Государства. После меня не было ни одного заказа, хотя другие виды продолжают производить, как и производили.

– И вы написали в своем сопроводительном письме, что считаете, будто ваша Планета будет хорошим местом для вида, который перестали производить? – Терри достал из-под стола планшет и проговорил, не сводя глаз с экрана. – Вы ведь понимаете, что Единое Космическое Государство, скажем так, не будет прекращать расселение того вида, который не имел бы проблем?

– Я понимаю. Но существование моего вида может прекратиться в любой момент. Нас не так много, многие исчезли по причинам, нам до сих пор неизвестным, – протянул Вильгельм и сдержался, чтобы не рассмеяться от удовольствия. Реплики Генриха действовали на Терри удивительно, так, как Ульман и планировал.

– Политика Единого Космического Государства не подразумевает разделение на виды и группы, Вильгельм Эльгендорф. Неужели вы подозреваете нас в ненависти по отношению к вашему, как вы часто утверждаете, виду?

– Я не утверждаю ничего, чего на самом деле нет. Если бы проблемы, которые привели к остановке нашего расселения, были озвучены, думаю, их можно было бы легко исправить.

– Но Генрих Ульман не мог настаивать на выборе именно вашего вида. Единое Космическое Государство не делит граждан по видам, это вне нашего принципа равенства, но Генрих Ульман, видимо, решил, что может пренебречь правилом.

– Но Единое Космическое Государство даже записывает код вида и подвида, как в нашем случае, в документах, – возразил Вильгельм. – Генрих Ульман не уговаривал меня. Я сам создал концепцию проекта, он всего лишь генетик.

– А других генетиков мы не смогли уговорить заниматься этим вопросом вместе с ним. Они могли бы его переубедить.

– Вы считаете, что выбор Вильгельма Эльгендорфа неудачен? – поинтересовался Президент Альбиона, голос которого казался очень даже приятным, но неразборчивым из-за черной маски. – Мне кажется, что он поступил смело, решив посвятить жизнь созданию благоприятной территории для проведения экспериментов над представителями своего вида. Думаю, работа Вильгельма Эльгендорфа может