Все промолчали. Разношерстные существа переводили взгляд с одного на другого, будто бы общаясь силой мысли, но, конечно, всего лишь боялись.

Генрих рассказывал Вильгельму легенды о Президенте. Никто не знал его имени, но поговаривали, что относится он к малочисленному виду. Знали только, что Президент достаточно юн, потому что дата рождения его была во всех учебниках истории, и что тоже когда-то был Аспирантом. И, как гласили легенды, рассказываемые только в неблагополучных кварталах, куда не доходили полицейские, всегда испытывал особые чувства к работе Почитателей, а вот какие чувства он испытывал, никто сказать уже не мог.

– Но не кажется ли это вам, уважаемые слушатели, насмехательством над великим делом Единого Космического Государства? – спросил какой-то из Академиусов. – Большая часть вида, созданного Почитателем, всегда подлежит зачищению. Будет ли гуманно проводить его в этом случае?

Вильгельм вздрогнул. Об этой части работы он старался думать как можно меньше, всегда просил Генриха обсудить что-то другое, но Ульман предполагал, что такой вопрос на собрании все равно будет и помог Вильгельму составить ответ.

– Это не будет мой вид в неизменной форме, вы же слышали мое выступление, – начал Почитатель и почувствовал, как тепло уверенности растекается по телу. – Образцы не будут обладать способностями моего вида, не получат развитость разума и знания, которыми владеет каждый представитель моего немногочисленного вида.

– Но вы хотите добиться их развития путем эволюции! – воскликнул представитель Штаба.

– Вы переживаете, что эволюция позволит образцам развиться до нашего уровня? Наука говорит, что это невозможно, ведь граждане Единого Космического Государства не развивались эволюционно так, как предлагаю развиваться образцам я. Мы уже были такими, мы недосягаемы, ведь мы можем создавать разум. Мы владеем жизнью, а образцы создать разум не могут. Почему же вы переживаете, что мои образцы станут такими же, как мы? Это противоречит всем наукам Единого Космического Государства. Неужели вы не верите великим Академиусам? – спросил Вильгельм и улыбнулся. Представитель Штаба, задавший ему вопрос, отвернулся и уткнулся носом в тарелку.

Воцарилась тишина. Казалось, присутствовавшие вспоминали все заученные научные догматы, все положения Кодекса и надеялись, что взгляд или сжатые кулаки не выдадут в них неверия в философию Единого Космического Государства.

– И из-за этого Вы дали столько голосов? За эти противозаконные надежды? – ляпнул какой-то представитель Штаба, но, посмотрев на Президента Альбиона, замолчал.

– Проект Вильгельма Эльгендорфа соответствует Кодексу, – сказал Президент и дождался, пока поднявшаяся волна восклицаний утихнет. – Признаюсь, меня заинтересовала эта подробность проекта Вильгельма Эльгендорфа. Я не берусь высказываться о науке, но, думаю, некоторые Академиусы все же согласятся, что та биомасса, которую выводили многие предыдущие Почитатели, чьи проекты закрылись слишком быстро, – совсем не вершина науки. Иногда легче изучить и, может, даже исправить уже существующее, чем создать новое. Разве эта мысль не кажется вам логичной?

Вильгельм вжался в спинку стула. Казалось, Президент смотрел на него, но сказать наверняка Почитатель, конечно, не мог.

– Создать новое? Но ведь он ничего и не сделал! Он просто ухудшил показатели своего вид, намеренно сделал его смертным, лишил множества удивительных качеств, которыми наделены наши граждане, и предложил назвать вид новым! – воскликнул кто-то, а Вильгельм, хоть и принявший успокоительное, все равно почувствовал нараставшую тревогу и боялся посмотреть на гостя, который решил высказаться.

– Всегда ли нужен рывок, коллега? Иногда деградация действеннее эволюции, – проговорил какой-то представитель Альбиона в черном костюме. Его лицо, похожее на подгорелый блин, расплылось в подобии улыбки. Академиус фыркнул. – Мы потратим меньше материалов и урбания.

– Я согласен с Президентом! – брякнул Цептер-Ньюрри. – Нет, ну подумайте, коллеги. Видеть одно и то же наскучило, а ведь именно Шаттл ведет наблюдение за образцами. Ну, когда там ничего не происходит, конечно. И смотреть, в общем-то, не на что. Пожалейте хоть нас! Мой отдел стонет от скуки, когда видит прыгающие капли чего-то зеленого и безразмерного, называемое «прорывом науки»!

– Пожалели, пожалели.... Уже и пожалели, что пожалели, – промямлил какой-то длинный червь в костюме Академиуса и запустил хвост в свою тарелку.

– Ваши слова имеют смысл, но неужели вы не видели, что Вильгельм Эльгендорф назвал проект Планетой эволюции? – спросил Терри. – В чем смысл эволюции вида, который все равно нужно будет уничтожить?

– А почему вы считаете, что вид обязательно должен быть уничтожен? – поинтересовался Президент и долго слушал тишину, повисшую над столом. Даже роботы, разливавшие напитки, замерли. – Некоторые проекты Почитателей существуют многие годы. Пока все уже зачищенные Планеты не будут заселены, оживленные Планеты могут оставаться заселенными.

Вильгельм молчал, надеясь, что его больше не спросят. Он не ел – кусок в горло не лез. Но стоило ему услышать слова Президента, захотелось выпить чего-то крепкого, чтобы ощутить, что он хотя бы не спал.

– Тем более Почитатель хочет развивать вид, который уже давно существует. Уничтожать его разработки и продукты эволюции было бы глупо, не находите? – поддакнул другой Альбионец, сидевший недалеко от Вильгельма.

Эльгендорф не смог сдержаться и улыбнулся. За столом его впервые назвали Почитателем. Однако представитель Альбиона на него даже не взглянул.

– Вы же не хотите сказать, что перепишите Кодекс только из-за того, что Вильгельм Эльгендорф решил схитрить? – воскликнул Шлепстер, который ко всем законам и бумагам относился предельно серьезно, как и любой представитель Штаба.

– Я ничего не переписываю, и Почитатель ничего не нарушил, потому что Кодекс не запрещает использовать достояния науки, а генетика – не последняя наука в Едином Космическом Государстве, – проговорил Президент, а Вильгельм немного сполз под стол. Сам Президент признал его. – На этом голосовании у Альбиона было решающее право. Да, Почитатель, не удивляйтесь, мы проголосовали за вас ради того, чтобы ваш проект увидел жизнь. Объявляю тост за нового Почитателя, за Альянс, за новое лицо! – торжественно произнес Президент, а Вильгельм, совсем не ожидавший такой речи, даже с места не мог встать. От глотка крепкого напитка все поплыло перед глазами.

– Конечно, Президент. Но знайте, Вильгельм Эльгендорф, Академия и Штаб в нашем представительстве не будет протягивать вам руки помощи, если она вам понадобится. Такое тоже Кодекс не запрещает. Ваш проект, как вы и заявляли в письме, будет автономным. Ищите помощи у Генриха Ульмана, который вам так помог, – процедил Терри, поднимая бокал. Руки его дрожали от негодования. – Поздравляем с «неприкосновенностью».

– Думаю, вклад в создание этого проекта Генриха Ульмана не может подвергаться сомнениям, – процедил Вильгельм и почувствовал, как в зале становилось жарко.

Вильгельм будто забыл, что скоро сам должен был возглавить Академию, а