И еще я тоскую по Триста двадцатому. Этот язвительный зануда стал моей частью. Что бы там с ним не сотворили. И сейчас мне кажется, будто я потерял лучшего друга на свете. Который не предавал меня, несмотря ни на какие предназначения. Может быть даже, я потерял самого себя.

– Будущее Земли – Красному Волку.

– Да брось ты этот маскарад, Милан! Говори по-человечески.

– Как скажешь, чувак. Пора возвращаться. Порезвились, и хватит, – Милан лениво растягивает слова. За десятки тысяч километров я чувствую его спокойную улыбку.

Я отключаю канал управления. На всякий случай. Корректирую снос. Черная клубящаяся муть снизу все больше заслоняет кормовые экраны. Голос Милана бьется внутри.

– Юджин, не дури. Давай назад. Что ты там рассчитываешь найти? Внизу все так же, как и здесь. Только воздух испорчен. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку.

Мне вдруг становится интересно.

– Кто это сказал?

– Что именно?

– Про реку.

– Это? – в голосе Милана растерянность. – Какой-то парень по имени Гераклит.

– А он тоже у вас работает?

Напряженная пауза. Пелена облаков все ближе.

– Этого нет в базе, – наконец, отзывается Милан. – Нет, пожалуй.

– А где?

– Наверное, где-нибудь у конкурентов. Недостаточно данных.

Я-человек разочарованно вздыхаю. Милан у своего пульта – тоже.

– Перехват управления, – докладывает самолет.

Не может быть! Я же отключил канал внешнего управления!

– Отмена команды! Продолжать снижение! – беззвучно кричу я.

– Приоритет внешней команды выше приоритета пилота. Отключаю командный интерфейс.

– Подожди!

Крик мой гулко отдается в ушах – я просто кричу себе под нос, в стекло шлема. Я вырван из окружающего космоса, выдран с мясом, как сгоревший провод. Вокруг темнота, едва разбавленная свечением тусклых индикаторов. Я чувствую, как машина увеличивает тягу, безжалостно сжигая топливо. Покряхтывает гравикомпенсатор, борясь с перегрузкой. Дрянная система – мне все равно трудно дышать. Последний мой бастион рассыпается под ногами. Мое путешествие подходит к концу. Я покорно лежу – плотно упакованный сверток горячей протоплазмы, жду, когда утихнет дрожь ложемента. Когда накатит сначала невесомость, а потом легкая тошнота. Пара мгновений тошноты означает переход в поле гравитации базы. Старой списанной развалины со странным названием «Будущее Земли».

Утреннее солнце заставляет меня щуриться. Обожаю, когда оно стоит так низко! Я вытягиваю ноги и откидываюсь в большом плетеном кресле, чтобы теплые лучи коснулись кожи под подбородком. Мне нравится просыпаться пораньше и, сидя на открытой террасе, пить чай с молоком. И с капелькой выдержанного коньяку. Смотреть на то, как исчезают остатки тумана над рекой. Сама река почти не видна, скрытая крутым склоном холма, на котором стоит мой дом. Виден лишь туман – длинная молочно-белая лента, огибающая холм и растворяющаяся среди дикого леса на противоположном берегу. Легкий ветерок шевелит листья в саду. Сушит остатки росы. Сдувает пар над моей чашкой. Напитывает воздух влажным запахом прелой лесной подстилки. Босым ногам приятно прикосновение нагретого солнцем пола. Между прочим – из настоящего дерева. Я вполне могу позволить себе такую роскошь. Все знают: Император неплохо заботится о своих отставных офицерах. Тем более – о героях войны. Я как раз такой герой. Человек, выполнивший свой долг и списанный по состоянию здоровья. Может, слыхали – Джорджия, 2372 год? Хотя, откуда – про это не очень много трепались по визору. Впрочем, неважно. Важно то, что я вполне могу позволить себе и этот уютный особнячок в зеленом пригороде, и другие мелкие радости жизни. Вроде регулярного прохождения процедуры омоложения. Несмотря на свои сорок пять, выгляжу я максимум лет на двадцать восемь. И еще я понимаю толк в хорошем коньяке, снаряжении для подводной охоты и морской кухне. Время от времени очередной благотворительный фонд с длинным непроизносимым названием переводит на мой счет довольно крупные суммы. Жизнь прекрасна.

– Доброе утро, Юджин! – на террасу выходит Шейла – клубная девушка, с которой я познакомился вчера на какой-то крутой вечеринке. Шейла зябко кутается в мой купальный халат. Усаживается напротив меня, спиной к саду. Копируя мою позу, вытягивает ноги. Чудо, а не ножки, скажу я вам. Шейла вообще молодец. Умелая, но не развращенная. Красивая, но не смазливая. В меру опытная. В меру стеснительная. Легко поддерживает беседы на любые темы. Внимательно слушает меня, когда я немного перебираю с коктейлями, дает выговориться, прежде чем рассказать о том, какая музыка ей по душе. И о выставке настенных граффити двадцать первого века. О скандальной вечеринке с участием известного художника, имя которого я тут же забываю. И о своем погибшем муже. Который, возможно, никогда не существовал в природе. И о единственном ребенке – сыне, растущем без отца. Сын мечтает стать летчиком. Все дети в возрасте пяти-семи лет мечтают стать летчиками. Не понимаю, что хорошего – летать с чипом в башке, превращающим твое тело в деталь самолета? И самое главное – Шейла знает, как вести себя, чтобы веселый вечер с танцами незаметно перетек в спокойный, обстоятельный, в меру горячий, достаточно раскованный, немного дежурный и ни к чему не обязывающий секс. После которого так здорово засыпать, обнявшись, и никакой неловкости утром. Мы просто приятно провели время. К тому же – у нее сын. Это здорово, приоткрыв глаза, наблюдать, как тебе отдается такая женщина. Но сын – это дополнительная ответственность, не позволяющая ничего больше, чем радостное узнавание друг друга на очередном пати. Возможно, даже легкий поцелуй и «рад тебя видеть, дорогая». И Шейла прекрасно знает правила. Она, вообще, – прелесть. Самое главное – она не храпит во сне.

Сейчас мы поболтаем немного. Я угощу ее своим фирменным чаем. Возможно, мы даже успеем кое-что перед тем, как она сядет в такси и укатит в свой кондиционированный офис где-нибудь на пятидесятом этаже. А возможно, просто шепнет мне на прощанье с легким смешком: «Знаешь, ты настоящий бык». Или еще какую-нибудь чушь. А я ей: «У меня никогда не было такой красивой женщины». Это вранье по утрам входит у меня в привычку.

– Представляешь, Филодор с тебя весь вечер глаз не сводил. Будто узнал, но никак не мог вспомнить, где тебя видел, – весело говорит Шейла.

– Хочешь чаю, милая? – спрашиваю я. – Мой фирменный рецепт. Треть горного зеленого с Нового Конго. И настоящий листовой с Кришнагири. Плюс немного трав и шиповника. И свежее молоко.

– Звучит заманчиво. Только от натурального молока полнеют.

– Ну, тебе это точно не грозит, – улыбаюсь я.

– Льстец. Так откуда этот заезжий павлин тебя знает?

– Откуда мне знать? – пожимаю я плечами. – Терпеть не могу музыку. А его блеянье – в особенности.

– А помнишь, как его музыкант, ну, черный такой, толстый, все порывался с тобой спеть? Все просто покатывались со смеху, когда он начинал играть на своей губной гармошке. А ты так потешно что-то напевал!