Десять долгих минут полета они все еще скользили по вершинам волн Южно-Китайского моря. Поездка была ухабистой, вспышки молний освещали кабину, а через запертую дверь кабины были слышны крики пассажиров. Халид мог только представить, каково это, лететь сквозь этот беспорядок в кромешной тьме. Когда он согласился выполнить указания паши, он еще не знал о буре.

— Освещение кабины и кабины, — сказал он второму пилоту, и Адэр щелкнул двумя выключателями, которые включили их обоих.

«Кабина и кабина включены», — сказал Джонни, поскольку кабина была полностью освещена. — Навигационные огни? Крылья? Маяк и стробоскоп?

Халид посмотрел на часы. Если бы бин Вазир когда-нибудь узнал об этом, он наверняка был бы мертв. Его наверняка уволили за меньшее. Много раз. Но к тому времени, когда бин Вазир узнает, его уже давно не будет. Поводья уже давно начали натирать. Через двенадцать коротких часов он навсегда потеряет боевую готовность.

— Зажги ее, — наконец сказал Халид, снова садясь за руль. Он включит все проклятые огни и поднимет самолет на высоту пятисот футов. Лететь так низко к воде в таких условиях было самоубийством.

«Ой!» Сунг заплакал. «Боже мой!»

На высоте пятьсот футов было еще труднее. Металлическая папка Халида полетела через кабину. Сунг знал, что им, возможно, придется лететь ниже обычного, чтобы избежать радаров, но он понятия не имел, что им придется лететь на такой высоте сквозь тайфун. Он выскользнул из погон и, шатаясь, поднялся на ноги. Он схватился за спинку сиденья второго пилота и удержался. Он больше не мог этого терпеть.

— Могу я с тобой поговорить? — сказал Сунг, наклоняясь через плечо второго пилота и говоря ему на ухо.

«Что?» — сказал Адэр, поднимая наушники. Он тоже был раздражен и разделял отвращение Халида к пассажиру, появившемуся в кабине в последнюю минуту.

«Одно слово, пожалуйста. Важно. Мы могли бы спуститься на кухню бин Вазира», — сказал Сунг, его улыбка не превышала минуты, — «Выпей чашку чая. Немного виски».

«Уничтожил чертову галеру», — сказал Адэр, перекрикивая двигатели и шторм. «Даже две спальни. Все, что раньше находилось на нижней палубе, теперь превратилось в топливный бак».

— Значит, его гостиная?

«Господи, в чем твоя чертова проблема?»

— Паша тебе сказал. В ангаре. В последнюю минуту планы меняются. Мне нужно объяснить. Что нужно сделать. Надо поговорить. Капитан вытянул голову и уставился на Сунга.

Халид сказал: «Если вы с пашой придумали какой-то план, как сделать что-нибудь с моим самолетом, кроме полета через Тихий океан, вам лучше выложить его. Сейчас же».

«Мои планы никоим образом не повлияют ни на вас, ни на ваш самолет, капитан», — сказал Сунг. — В любом случае. У вас есть мои самые искренние заверения.

Капитан снова перевел взгляд на черное, забрызганное дождем лобовое стекло. Этот полет, его последняя официальная миссия, начался не очень удачно.

— Сделай это, Джонни, — наконец сказал Халид, не оглядываясь ни на одного из них. «Узнай, что задумал этот маленький засранец. Пока ты там, ты можешь сделать все возможное, чтобы успокоить дам».

«Да, шкипер, подойдет», — сказал Джонни Адэр, игриво ударив Халида по плечу. «Женщины несчастны, никто не счастлив». Он тихо рассмеялся этой мысли. Четыреста убийц-смертников, отобранных из самых жестоких тренировочных лагерей террористов на планете. Он не предполагал, что мало что осталось, что могло бы их напугать. Он расстегнул лямки и вылез из правого сиденья. «Пойдем, Док, посмотрим, какие неприятности мы можем там навлечь на себя».

«Джонни?» — сказал Халид своему второму пилоту, схватив его за руку.

«Да?»

«Если вы услышите любой крик этой маленькой птички, который звучит даже отдаленно отрывочно, вернитесь сюда и расскажите мне все об этом».

Глава сорок седьмая

Эмират

ЧЕТЫРЕ СКЕЛЕТА ЧЕРНЫХ ПТИЦ ВЗЕТЕЛИ ВЫСОКО НАД БЕЛЫМ дном долины. Зазубренные заснеженные горы шли плечом к плечу по обеим сторонам широкой котловины, скалистые мысы царапали кристально-голубое небо. Три из четырех тощих черных птиц пролетели вверх по долине, образуя стройный строй.

Четвертый, код миссии «Ястребиный глаз», предполагаемый лидер полета, этого не сделал. Эта озорная птица отставала бы от стаи; сначала описывая вниз тугие винтовые дуги, она затем летела на поднимающемся столбе теплого воздуха только для того, чтобы перелететь через вершину и снова нырнуть, земля бешено устремлялась вверх, а указатель воздушной скорости показывал красную линию. В самый последний момент своенравный черный дрозд расправлял крылья и вылезал наружу, снова паря в теплых потоках и снова присоединяясь к полету.

Пилот четвертой птицы, радостно ухмыляясь, услышал в наушниках визг.

— Эй. Предлагаю тебе сделку, Соколиный глаз, — протянул Паттерсон по интеркому. «Только ограниченное время.»

«Стреляй, Текс».

«Вы держите эту птицу на ровном киле, пока мы не достигнем LZ, аккуратно посадите нас в один неразрушенный кусок высокотехнологичного пластика, и вы сможете использовать этот самолет прямо здесь в течение целого месяца игрового времени».

— Ты не серьезно?

«Я думаю, что да».

— Договорились, — взволнованно сказал Хоук. Имея размах крыльев шестьдесят футов, «Ястребиный глаз» был во всех смыслах самым совершенным в мире высотным планером-невидимкой. Он никогда не летал ни на чем даже отдаленно похожем на нее. Мало кто имел.

Долговязый техасец, сидевший в кабине через два сиденья позади англичанина, услышал широкую улыбку Хоука, спрятанную за этим словом «Дил». Никогда в жизни он не знал мальчика, который бы так любил летать на самолетах. И ни разу, по крайней мере с тех пор, как весь этот кошмар начался в Венеции и на ступенях маленькой церкви в Англии, он не слышал, чтобы Алекс Хоук говорил так счастливо.

— Ты хочешь поводить машину, Текс?

«Нет, сынок, теперь у тебя все хорошо».

«Я стремлюсь угодить».

— Спокойной ночи, — сказал здоровяк, опуская самый темный из трех козырьков, прикрепленных к его шлему. Текс сунул в зубы зубочистку со свежей мятой, откинул голову на подголовник и закрыл глаза; пытаясь немного расслабиться за то короткое время, которое осталось до того, как разразился ад.

Некоторое время «Соколиный глаз» грациозно парил вверх по долине, оседлав потоки потоков, стайкой на буксире, и ничто и никто не нарушал блаженную тишину воздуха.

Теперь впереди маячили покрытые льдом двойные вершины Голубой горы. Это было чудовищно. Темно-синяя масса острых гранитных углов, замерзшего снега и иссиня-черного льда, скалистая вершина поднималась сквозь несколько волокнистых слоев облаков и царапала небо на высоте 18 000 футов. Самая высокая из двух вершин была всего в 9000 футах от Эвереста, другая — на тысячу футов ниже.

Узкая заснеженная расщелина, разделявшая эту вершину, была местом назначения маленькой стаи.

— Привет,