учила жизни. Смешно даже, ведь ему уже не одна сотня лет!

Тот друг, которого я повстречала вместе с ним на войне – это, оказывается, сам Цепеш! Но не граф Дракула, нет, а один из его внуков, Константин. Надменный, холодный и бессердечный тип. И дружба у них какая‑то странная. Будто бы не дружба вовсе, а скрытое соперничество. Хорошо хоть, что по поводу женщин они не соревнуются, потому что Эмиль любит меня, а Константин… В общем, у него есть возлюбленный. Тоже из знатного рода, но полная ему противоположность. Если Константин вечно весь такой серьёзный, сознательный, сдержанный и рассудительный, то у Штефана – ветер в голове. Сколько лет этому мальчику? Возможно, сто или двести, но выглядит он на шестнадцать и ведёт себя так же. Занимается то одним, то другим, быстро теряет интерес к любому делу и бросает его, не доделав. Вечный ребёнок. Живёт одним днём – не работает, ничем не увлекается, только пудрит носик, завивает кудри, выщипывает брови да ходит с Константином на закрытые вампирские балы.

У Кости много братьев и сестёр, но они почему‑то почти не общаются между собой. Вернее, как мне кажется, его все побаиваются, потому что только он один унаследовал от деда дар гипноза. И лишь с младшей сестрой – Илоной – они дружат. Илона эта тоже та ещё ягодка! Что могло заставить девушку румынских кровей – смуглую и кареглазую – краситься в блондинку, отбеливать кожу, надевать голубые линзы, увеличивать губы и грудь и гоняться за модой?.. Глуповатая, высокомерная, и с мужем у неё вечный холодный конфликт. Как‑то она сказала мне надменно, что он просто «не понимает её тонкую натуру». Я, кажется, тоже не понимаю. Думала, мы подружимся, но это так сложно. Мы будто бы живём в разных мирах… Ох, а сколько же у неё было любовников! Как только Ян это терпит! А главное, почему?! Может быть, это всё потому, что он ниже её по статусу? Мать у него – не румынка, а то ли полячка, то ли еврейка, и шанс жениться на чистокровной румынской девушке, да ещё и из рода Цепешей, был для него чем‑то вроде благословения. По‑моему, он комплексует, и поэтому так на этом помешан. Уж чересчур рьяно и агрессивно выступает за чистоту вампирской крови и лютой ненавистью презирает нечистокровок…

Когда я увидела его первый раз, то жутко испугалась. Лысый, накаченный, весь в наколках, вечно ходит с серебряным кастетом… У меня сердце в пятки так и ухнуло, и я стала в два раза старательнее притворяться чистокровной. Я тогда не сомневалась: узнает, что я нечистокровка – в тот же миг убьёт!

А потом я увидела его другого – за всем этим устрашающим образом прятался неуверенный в себе, сильно раненый поступками своей же жены мужчина. Сколько у него было сердечных приступов на моей памяти за всё то время, что мы общаемся?.. Не сотни даже, а тысячи! Иногда и по несколько раз в день. Хватается за сердце, синеет, стекает на пол. Ох, как же больно ему, наверное, в этот момент! Но уже через минуту он поднимается, как ни в чём ни бывало, и идёт дальше. В спортзал – тренировать своих тяжелоатлетов. Или на главную площадь – бить кастетом нечистокровок. Гнёт свою линию, будто бы всё в порядке и под контролем. Да, может быть, конечно, сердце у него отказывает не от несчастной любви, а от тех препаратов, которые он колет для увеличения мышц. Но всё же, как мне кажется, они тут не при чём. Просто он глубоко несчастен внутри. Весь мёртвый, как и подобает вампирам, но сердце у него живое. Вот оно и умирает каждый раз, не выдержав душевной боли…

Так жалко его. И вообще, всех их жалко. Но больше всего – себя. Я такая чужая здесь. Вечно не в своей тарелке. Поэтому сейчас, когда Эмиль сделал мне предложение, я даже не обрадовалась. Я испугалась. Войти в их род, навечно обручив себя с холодом и тьмой… Смогу ли я? Выдержу ли? Примут ли они меня?

Мне жутко, просто ужасно страшно. А ещё страшнее осознавать, что все, кого я знала там, в своей прежней жизни, уже умерли. Их нет. И всё, что мне остаётся – вот эта, новая, чужая семья – существа без сердец и с ледяными глазами…

6 июня 1993 г.

Бухарест».

Глава 32. Несокрушимая армия

Ох и навёл я в СКОКе шухера за следующую неделю! Нет, в первые дни всё было довольно обыденно. Как и всегда, днём я делал вид, что усердно работаю, а в 18:00, собрав вещи, уезжал, но спустя несколько часов снова возвращался сюда – на этот раз уже в чужом теле – чтобы следить за Вернером и его тайной жизнью.

А вот в четверг ко мне внезапно пришла сумасбродная идея. Я решил, прямо на рабочем месте, ещё разок пообщаться с Линой. Окончание нашего с ней разговора не давало мне покоя. Что‑то в нём всё никак логически не сходилось у меня в голове. Что если я ошибся? Возможно, она вовсе не убита горем, как я подумал сначала, а просто знает что‑то, что не предназначено для посторонних ушей.

Отыскав на карте московского штаба площадку кинологов, я сделал вид, что иду ненадолго подышать свежим воздухом, а сам направился туда. Небольшое здание, в котором держали собак, никак не охранялось, и неудивительно – ни один вампир не решит сюда зайти по собственной воле, слишком уж устрашающе выглядят эти ребята‑доберманы. Однако железная входная дверь была закрыта. И, похоже, никакой замочной скважины в ней не было. Разве что рядом висел сканер радужки, а чуть ниже – прямоугольный магнитный считыватель. Поколебавшись пару секунд, я решил ради интереса приложить к последнему свой жетон охотника и не ошибся.

Вот это да! Оказывается, это всё‑таки не просто побрякушка, но ещё и магнитный