— А если глава Щита предоставит вам другого жениха из своей семьи?

— Никого! Никогда! — сорвалась Анха, и магия вырвалась из-под её контроля: серебристая с фиолетовыми и насыщено черными всполохами. Татия почувствовала всплеск, а Анха увидела цвета и, закрыв лицо руками, зарыдала.

— Девочка моя! Да что же это… — испугалась Татия : она ни разу не видела внучку плачущей. — Если не можете простить, то пусть… мы придумаем что-нибудь другое.

— Как бы я хотела забыть всё как страшный сон, — сквозь рыдания выдавила из себя Анха. — Время всё лечит! Я знаю, это так… Но я не смогу забыть, потому что из-за него во мне зародилась жизнь. Я не знаю, как такое могло случиться! Моя сила была заблокирована и я даже не думала о ребёнке! Меня учили, что рождения ребёнка должны хотеть оба одарённых, что магия всё держит под контролем и что всё сложно у сильных магов…

Татия ахнула и положила руку на живот внучки.

— Я ничего не чувствую, — недоумённо произнесла она. — Вы просто перенервничали. Даже если ваша магия оказалась созвучна, то необходимо время на настройку потоков и желательна минимальная взаимная симпатия. Это только если любовь…

Татия сама себя оборвала и застыла с открытым ртом. Её внучка умудрилась связаться с Защитником, а юношей из этого клана берегут почище девственниц! А ещё слухи об их верности своим избранницам…

Анха не смотрела на Татию и начала объяснять:

— Очень маленький срок. Но я вижу в себе его магию. Всего лишь маленькая искорка, но она уже отражается в цвете моей магии.

— Но тогда тем более надо выйти замуж…

— Нет! Никогда! — выкрикнула Анха и обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. — Ни за что! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу… — повторяла она как заведённая, и Татии пришлось напоить внучку успокаивающим и уложить в постель.

Глава 18. Всё ничтожно, когда наступает крах всего

— Душа моя, вы так рвались домой, а сейчас замкнулись в себе, — с искренней грустью укорил Анху князь Песочный. — Я знаю, что сейчас вам трудно, но поверьте моему опыту : если вы готовы бороться за себя, то общество смирится перед вами.

— Бабушка так не считает.

— А она никогда не боролась. Татия всю жизнь прожила за спиной Алексиса, не подозревая чем ему приходилось жертвовать, чтобы обеспечить стабильность клана.

На юном лице Георгия появилась межбровная складочка, а глаза затуманились нехорошими воспоминаниями. Анха не решилась расспрашивать князя о прошлом деда или самого Георга. Но вот выражение его лица вновь изменилось, стало насмешливым и он заговорщицки произнес:

— Опустим, через что пришлось пройти Алексису, чтобы Татия могла реализовать себя в качестве идеальной жены. Это бремя любого главы клана и вам не раз ещё придется падать и подниматься. Но, между нами, милый мой друг, репутация у графини Федоровской настолько безупречная, что за это над ней посмеиваются.

Георг состроил постное лицо и чопорно покачал головой, копируя графиню в момент её выражения высшего негодования. Анха слабо улыбнулась. Вышло похоже. Бабушка умела одним взглядом показать ничтожность человека, а если уж она добавляла покачивание головы, то караул.

Георг приободрился, сумев вызвать улыбку у княжны.

— Вы поймите главное: если вы внутренне признаете силу общественного мнения, то вас ничто не спасет от злых языков, и у вас будут находить изъяны даже с безупречной репутацией.

— Но идти против всех не каждый может, — заметила Анха.

— Достаточно давать отпор самым наглым, посмеиваться над сплетниками и продолжать вести удобный образ жизни. Вы глава! И только вам решать, что выгодно для вашего клана. Если вы решили, что желаете иметь наследника, но не хотите обременять себя мужем, то вы в своем праве. Для вас не подходят правила, распространяемые на других женщин. Я не призываю вас к бесшабашности, но немного самоуверенности вам не повредит.

Анха внимательно слушала и во многом соглашалась с ним. Ей были известны случаи, когда брак главы получался бездетным и тогда в семью вводились дети со стороны. Дети главы от специально подобранной женщины или дети близкого родственника… Жена главы официально признавала их и бралась воспитывать, а вот родная мать получала отступные и навсегда терялась. Такой ребенок не считался незаконнорождённым и становился полноправным наследником.

Анха понимала, что вопрос наследования сложный и надо учесть многие нюансы, чтобы общество признало наследника законным. По сути это незримая борьба, в которой будет учтены сила, авторитет, возможности и полезность главы клана.

Представив всё это, Анха призналась:

— Я не чувствую в себе уверенности. Я не хочу противостоять обществу и не хочу ребёнка. Я просто хочу всё как можно скорее забыть и чтобы обо мне все забыли. У меня больше нет сил бороться и мне не хочется что-то делать во имя будущего ребёнка. Я держалась во имя мести, но она вот-вот свершится... Клан Лунных не исчез, наше честное имя восстановлено. Мне бы радоваться, но нет сил. А вы обо мне слишком хорошо думаете.

Песочный с тоской во взгляде разглядывал поникшую девушку и не знал, как её подбодрить. Он вывозил из гарнизона бойца, а спустя неделю видит потерянную девочку, не оправдавшую ожидания своих близких. А ещё он случайно расстроил её, сказав, что её пёс Пузо сбежал в тот же день, как она улетела в столицу на бал и до сих пор не вернулся.

Князь присел рядом с Анхой и подтянул к себе вазочку с изюмом.

Княжне кажется, что Федоровские разочарованы в ней. А дело в том, что Алексис не может признаться, что его снедает вина за всё произошедшее, и потому он держится отстраненно. Он ходит мрачнее тучи, замкнулся и нервирует Татию, а она совершенно не понимает, что пришлось пережить её внучке.

Графиня не может отказаться от мечты, в которой видела, как её девочка покоряет общество и блистает, но так уже не будет. Зато могло бы быть по-другому, если бы безупречная Татия поддержала внучку. Не так много глав кланов женского рода, а на княжеском уровне Анха единственная и ей придется торить свой путь. Безусловно ей не дадут жить по правилам мужчин, но как раз мужчины понимают, что глава не сможет оставаться в рамках для женщин, а вот поймут ли это женщины?

Георг недовольно поморщился. Анхе надо было откровенничать с Алексисом, а не Татией.