вредоносных действий. Это первый уровень, который называется непричинением вреда и включает пять традиционных практик. Это воздержание от убийства, от воровства, от лжи, от неправильного использования сексуальности и от злоупотребления опьяняющими веществами. Каждая из этих практик обладает огромной силой. Представьте, как преобразился бы мир, если бы все люди следовали хотя бы одной из них.

Второй уровень добродетели — это целенаправленное развитие заботы. Мы уже не просто воздерживаемся от причинения вреда, но и развиваем почтение к жизни. Мы не просто не воруем — мы принимаем на себя роль распорядителя делами земли. Мы не просто не лжём — мы отстаиваем истину. Мы не просто воздерживаемся от неправильного использования сексуальности — мы уважаем свои интимные отношения. Мы не просто воздерживаемся от злоупотребления опьяняющими веществами — мы развиваем осознанность.

Третий уровень добродетели, называемый естественной добродетелью, — это спонтанная честность пробуждённого сердца. Естественная добродетель возникает тогда, когда мы свободны от эгоизма, когда можем свободно любить. Вместо того чтобы полагаться на правила и практики, мы совершаем благоприятные действия исходя из нашей изначальной связи со всеми существами. Мы инстинктивно распознаём этот уровень добродетели, когда люди искренни, добры и непоколебимы в своей честности. Это вдохновляет и трогает нас. Это высший уровень психологического развития. Ганди, олицетворявший изначальную добродетель в современном мире, заявил: «Тогда пусть нашим первым делом каждое утро будет устремление нашего дня: „Я не буду бояться никого на земле. Я буду бояться лишь Бога. Я ни на кого не затаю злобу. Я не подчинюсь несправедливости, от кого бы она ни исходила. Я покорю ложь истиной. Сражаясь с ложью, я вынесу любые страдания“».

Мы можем ощутить повышение уровня психологического здоровья, по мере того как добродетель перерастает из непричинения вреда в заботу, а затем в высший уровень честности.

Двадцать первый принцип буддийской психологии:

———————————————————

21. Добродетель и честность необходимы для истинного счастья.

Тщательно оберегайте свою честность.

———————————————————

Обучение добродетели в психотерапии

Несколько лет назад я представлял буддийские принципы добродетели на психологической конференции. Моя сессия называлась «Обучение добродетели в психотерапии», и зал был забит до отказа. Сотни психотерапевтов пришли послушать о том, как можно совместить целенаправленную тренировку этической точки зрения с морально нейтральной позицией современной психологии.

Я начал с того, что признал важное основание морально нейтральной позиции. Психоанализ Фрейда, на который опирается значительная часть современных видов терапии, возник, как мы все знаем, в европейском обществе конца XIX века с тенденциями к подавлению и чётким делением на классы. Одно из самых волнующих открытий Фрейда и его коллег заключалось в том, что, когда его пациенты отказывались от социально навязанного подавления своих чувств и мыслей, имело место замечательное исцеление. Используя такие техники, как свободные ассоциации, первым психоаналитикам пришлось однозначно убедиться в том, что ничто не должно подвергаться осуждению или цензуре. Без такого защищённого пространства было бы невозможно ожидать того уровня честности, который требуется для исцеления.

Буддийская психология использует схожий подход к исцелению. Внимательность требует отказа от осуждения. Это открытое исследование того, что вызывает боль, удовольствие, радость или стыд, без осуждения чего бы то ни было как правильного или неправильного. Это первый шаг к исцелению, ясное видение и глубинное принятие того, что есть. Однако такое принятие является лишь первым шагом в трансформации человеческого опыта.

Следующие шаги связаны с внутренней трансформацией, за которой следуют необходимость в признании последствий своих действий и сознательный отказ от причинения вреда. В западной клинической практике лицензированные терапевты по закону обязаны сообщать о случаях угрозы безопасности или жизни. Мы должны действовать, чтобы предотвратить инцест, физическое насилие, суицид и другие угрожающие жизни формы вреда. Однако психотерапевты на моей презентации хотели говорить о том, стоит ли обращаться к другим уровням моральной честности и как это делать. Я объяснил, что буддийская психология учит принципам добродетели всех без исключения, поскольку честность считается совершенно необходимой для счастья. Нам нужны напоминания о неизбежном страдании, которое возникает, когда мы действуем бесчестно. Я привёл примеры учеников, с которыми работал.

Аллен, холостой мужчина среднего возраста, приехавший на ретрит, рассказал мне в личной беседе, что тайком воровал тысячи долларов из крупной компании, в которой работал. Никто не мог об этом узнать, сказал он. Поначалу мы оба просто внимательно приняли это как факт, без осуждения. Мы сидели с этой историей и своими чувствами, и я спросил Аллена, что он ощущал в своём теле. Он сообщил, что его тело было несколько напряжённым, и когда он осознал это напряжение, возникли беспокойство и страх. Он осознал, что носил в себе множество тяжёлых и сложных чувств, связанных с собственным поведением: он был доволен тем, что оказался достаточно умным, чтобы оно сошло ему с рук, однако испытывал вину и страх в конце концов быть пойманным. Я спросил его, каково было жить с этим внутренним конфликтом. Он признал, что это было тяжело и что простой акт признания принёс ему облегчение.

Затем я объяснил Аллену, что облегчение возникает не только в результате внутренней работы, но и благодаря исправлению содеянного. Поскольку действия создают кармические результаты, нам нужно обратиться к внешним последствиям бесчестных действий. Я объяснил ему, что этические вопросы буддийской психологии не формулируются в терминах противостояния добра и зла. Мы просто фокусируемся на страдании и его причинах. Таким образом, мы осознаём, что воровство ведёт к страданию как для того, кто крадёт, так и для сообщества в целом. Очевидно, что изначальный дискомфорт Аллена уже свидетельствовал о страдании, причинённом ему воровством. Его действия потенциально могли породить ещё больше страданий для него самого и других людей.

Аллен покинул комнату потрясённый — и одновременно испытав облегчение. Я попросил его быть внимательным ко всему, что поднялось в результате нашего разговора. В следующие дни мы несколько раз беседовали. Осмысляя свои действия, Аллен обнаружил ощущение потери и гнева, а также прочную убеждённость в том, что у него есть право иметь то, что он захочет, делавшее воровство допустимым. Во время медитации Аллен также обнаружил, что за его гневом скрывался напуганный и дрожащий молодой человек. Мы признали, что его признание передо мной было лишь началом, и я подчеркнул, что он не сможет исцелиться, если продолжит воровать. Я посоветовал ему буддийского психотерапевта, с которым он мог продолжить процесс исцеления. Я также сказал ему, что его карма и совесть потребуют от него исправления ошибок, искупления в той или иной форме, даже если оно будет анонимным.

Кен тоже был практикующим медитацию средних лет, испытывавшим противоречивые чувства из-за