клюшками для гольфа, фотографиями гольфистов и полей для гольфа, а также затянуты зеленой искусственной травой (тоже, надо полагать, для гольфа). Я знала, что в штате Иллинойс есть городок под названием Нормальный, но вряд ли он бы сравнился с этим удивительно обычным уголком вселенной.

Телевизор здесь был включен слишком громко, а его звук перебивала мелодия, доносящаяся из хрипящего радио. Шумела толпа, рассредоточившаяся вокруг барной стойки и узких прямоугольных столов, то и дело доносились взрывы смеха и звучали громкие голоса.

И затем я увидела его.

Он был выше большинства людей, рукава его рубашки были закатаны до локтей, ноги он поставил на металлическую перекладину своего барного стула, плечи были сгорблены, в руках – телефон, по экрану которого он медленно водил большим пальцем, перелистывая страницы.

Сердце у меня подпрыгнуло от радости.

Какая-то часть меня – ладно, большая часть меня – хотела развернуться и сбежать, наплевав на то, что я проделала весь этот путь до Линфилда. Но тут дверь за моей спиной со скрипом открылась, Алекс поднял взгляд, потревоженный звуком, и наши взгляды встретились.

Мы молча смотрели друг на друга. Думаю, я выглядела почти так же ошеломленно, как и он, хотя вообще-то это именно я выследила его по горячим следам.

Я заставила себя сделать несколько шагов в его сторону, а затем остановилась в конце стола. Другие учителя постепенно поднимали глаза от своего пива, белого вина и водки с тоником, пытаясь понять, кто я и что здесь делаю.

– Привет, – очень тихо, почти шепотом, проговорил Алекс.

– Привет, – сказала я.

Я замолчала, ожидая дальнейшего развития диалога. Пауза удлинилась.

– Кто твоя подруга? – спросила пожилая дама в бордовой водолазке. Я узнала в ней Делалло еще до того, как заметила бейджик с именем, который она так и не сняла со своей шеи.

– Она. – Голос у Алекса сорвался. Он встал со стула. – Привет, – повторил он еще раз.

Остальные учителя обменялись неловкими взглядами и немного сдвинулись в сторону на своих стульях, пытаясь обеспечить нам некое подобие приватности, что в данных условиях, впрочем, было заранее обречено на провал.

Я заметила, что Делалло повернула ухо точно в нашу сторону.

– Я пришла в школу, – наконец выдавила я.

– О, – сказал Алекс. – Ладно.

– У меня был план. – Я вытерла мокрые ладони о свои оранжевые брюки клеш, отчаянно жалея, что вырядилась как дорожный конус. – Я хотела прийти в школу, чтобы ты знал: единственное, что может заставить меня туда вернуться, – это ты.

Алекс рассеянно скосил глаза на учительский стол. Пока что моя речь, судя по всему, его не слишком-то вдохновляла.

Он мельком встретился со мной взглядом, а затем уставился куда-то в пространство чуть левее моего лица.

– Да, я знаю, ты ненавидишь это место, – пробормотал он.

– Ненавижу, – согласилась я. – С ним связано много плохих воспоминаний, но я хотела появиться там, чтобы показать… чтобы сказать, что ради тебя я готова пойти куда угодно, Алекс.

– Поппи, – произнес он. Наполовину это слово звучало как вздох, наполовину – как мольба.

– Нет, погоди, – сказала я. – Я знаю, что шансы у меня тут пятьдесят на пятьдесят. Если честно, огромная часть меня вообще не хочет говорить дальше. Но мне нужно это сказать, Алекс, поэтому, пожалуйста, если хочешь разбить мое сердце, просто немножко подожди. Хорошо? Дай мне договорить, прежде чем у меня окончательно сдадут нервы.

Его губы шевельнулись. Светло-карие, с зеленым отливом глаза были подобны бурным рекам, жестоким и стремительным. Он закрыл рот и кивнул.

Я чувствовала себя так, словно прыгала вниз с обрыва в наполненную туманом пропасть.

– Мне нравилось вести блог, – сказала я. – Мне очень это нравилось, и я думала, что это потому, что я люблю путешествовать. И, конечно, я люблю путешествовать. Но последние несколько лет все изменилось. Я больше не была счастлива. Я больше не чувствовала того, что всегда испытывала, когда отправлялась в поездку. И может быть, ты был прав, может быть, я действительно пришла к тебе за помощью, будто ты пластырь, которым можно заклеить рану. Или… Назови как хочешь. Веселый отпуск. Новая перспектива, которая даст прилив дофамина.

Он опустил глаза, отказываясь на меня смотреть. Я ощущала, что хоть Алекс и сказал это первым, сейчас мои слова рвут его на части.

– Я пошла на психотерапию, – выпалила я, пытаясь не дать себе испугаться и замолчать. – И я все пыталась понять, почему сейчас мне все кажется таким другим. Перечисляла все различия между моей тогдашней жизнью и сегодняшней, и дело было не только в тебе. То есть, ты, конечно, самая большая моя причина. Ты ездил со мной в наши путешествия, а потом перестал, но это была не единственная перемена. Во всех наших путешествиях самое лучшее, помимо того, что я всегда была с тобой, – это люди.

Он поднял на меня взгляд, задумчиво хмуря брови.

– Мне нравилось встречаться с новыми людьми, – объяснила я. – Мне нравилось… Чувствовать связь. Чувствовать, что я кому-то интересна. Когда я росла здесь, то постоянно чувствовала себя очень одиноко. Чувствовала, что со мной что-то не так. Но я постоянно повторяла себе: если я уеду куда-нибудь еще, там все будет по-другому. Там будут другие люди, такие же, как я.

– Я знаю это, – сказал Алекс. – Я знаю, что ты ненавидишь это место, Поппи.

– Когда-то ненавидела, – сказала я. – Я ненавидела Линфилд и потому сбежала. А когда Чикаго не помог мне все исправить, я сбежала и оттуда тоже. И только когда я начала путешествовать, все наконец-то пошло на лад. Я встречала новых людей и… Не знаю, наверное, мне было легче открываться им, потому что у нас не было общей истории, я не боялась, что что-то может пойти не так. Мне стало проще заводить людей. Я знаю, это звучит жалко, но все эти маленькие встречи со случайными людьми – они помогали мне ощущать себя не такой одинокой. Я чувствовала себя человеком, которого можно полюбить. А потом я устроилась на работу в «О + П», и поездки стали совсем другими. Люди стали другими. Я знакомилась с шеф-поварами и менеджерами в отелях, с людьми, которым от меня нужна была только статья с положительным отзывом. Я отправлялась в удивительные путешествия, но домой возвращалась с ощущением пустоты. И теперь я понимаю, что это потому, что я не чувствовала ни с кем связи.

– Я рад, что ты в этом разобралась, – сказал Алекс. – Я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Но вот в чем дело, – продолжила я. – Даже если я брошу