– Мне осталась

одна забава —

пальцы в рот да веселый свист…

Прокатилась

дурная слава,

что похабник я и скандалист… —

пел Игорь, аккомпанируя себе резкими аккордами и местами форсируя голос. Кажется, это был Есенин – я не помнил, где слышал эти стихи.

– Пошли, Тань, отдохнем, – шепнул я. – Или ты еще посидишь?

– Пошли. – Она оперлась на мою руку и поднялась на ноги.

– …Пусть не сладились, пусть не сбылись

Эти помыслы розовых дней —

Но, коль черти в душе гнездились,

Значит, ангелы жили в ней!

– Значит, ангелы жили в ней, – задумчиво повторила Танюшка, ступая рядом со мной. – Почитай мне стихи, Олег.

За какую-то секунду до ее слов я уже знал – непонятным образом! – о чем она попросит…

– Ты за парту со мной

Снова рядом садишься.

Из-за этого я,

Может, двойку схвачу.

И не мне одному

Ты, красивая, снишься,

И к тебе я во сне,

Словно к звездам, лечу.

Завтра утром в метель

Выйдем вместе мы, чтобы

Лица ветром обжечь,

Стать в два раза сильней.

Вот какая любовь —

Это вера и верность,

Это счастье двоих

Повзрослевших друзей.

И когда полетим

На другую планету,

Мы об этом с любовью

Напишем рассказ, —

А пока про любовь

Говорим по секрету,

Только двое о ней

Знают в классе у нас.

Будет путь наш далек,

Будет трудным и длинным,

И таежным костром

Разожжем мы рассвет.

Про такую любовь

Пусть снимают картины

И пускают в кино

До шестнадцати лет.[15]

Танюшка довольно долго молчала. Потом тихо сказала:

– Спасибо, Олег.

Я поцеловал ее в теплый висок, пониже прядей волос. Хотел продолжать, если честно, но возникшая впереди рослая тень вдруг произнесла:

– Князь, мне надо поговорить с тобой.

Я узнал теперь одного из освобожденных пленных – рослого рыжего парнишку, который вел себя с непоколебимым достоинством и первым делом попросил себе оружие. Чем-то он напомнил мне нашего Фергюса, пусть ему мягко спится в земле прерии.

– Тань, иди, я сейчас буду, – коснулся я ее плеча. Танюшка скроила недовольную гримаску, но ушла без слов, а я кивнул парню, так и стоявшему передо мной: – Ну?

– У тебя большая убыль в людях, – сразу начал он. – Возьми меня к себе.

– У меня большая убыль, – согласился я, – но это не причина, чтобы брать любого и сразу.

– Я не любой, – спокойно возразил он. – Меня зовут Джерри Харроусмит, я из Австралии, тут уже четвертый год… и не сидел на месте. И тем, что у меня на поясе, владеть умею.

– Да ну? – прищурился я.

Джерри дернул бровью и, отступив, обнажил палаш:

– Испытай.

– Н-ну давай, – протянул я…

Джерри не соврал. Он дрался, пожалуй, не хуже, чем я – в те времена, когда пробыл тут тот же срок, что и он. Я понял это после первых же ударов, а через двадцать секунд опустил оружие:

– Хватит. Ты хорошо дерешься… Как же вышло, что ты попал в плен?

– Ты не попадал? – без обиды спросил он.

Я засмеялся:

– Да, и не раз. Извини, бестактный вопрос… Как же тебя, австралийца, занесло сюда?

– Говорю же – не сидел на месте… – Он покрутил палаш, убрал его в ножны и смешно сморщил нос. – От своих давно отбился, пятки чесались… туда-сюда бродил. А тут, на побережье, один оказался, вот и скрутили.

– На кораблях ходил? – спросил я, тоже бросая палаш в ножны не глядя. Джерри кивнул:

– На драккарах – нет, а на парусных – ходил.

– А куда идем – знаешь? – продолжал я допрос.

Джерри кивнул опять:

– Да. На Пацифиду. Я там бывал.

– Бывал?! – быстро спросил я.

Джерри явно смутился:

– Ну… только на побережье. За водой заходили.

– Ясно, – кивнул я. – Хорошо. Если хочешь – можешь прямо сейчас идти на «Большой Секрет». Это когг, у него свастика на флаге. Я беру тебя, Джерри.

Он ничего не ответил, но, помедлив, коротко поклонился и пропал в темноте. Я постоял, прислушиваясь к темноте, потом хмыкнул и неспешно зашагал дальше, напевая негромко:

Плыви дорогою удач,

Пока спокойно спит палач —

Хитрый бродяга Чарли…

Но помни: кончится игра

Одним ударом топора —

Помни, бедняга Чарли…

Около сходней «Большого Секрета» балдел, держа на коленях Клео, Ясо. Грек был забинтован поперек груди, но, кажется, это его не особо беспокоило. Увидев меня, Ясо всполошился и с виноватым видом сказал:

– Ой, слушай, тут тебя искал парень от Сандры, она хотела с тобой поговорить про каких-то пленных, я толком не понял… Надо было тебя найти, да?

– Ничего, – вздохнул я, – думаю, это не срочно… Хотя знаешь, – я оглянулся, – схожу выясню. Скажи Танюшке, что я скоро буду.

Не знаю, почему я изменил свое решение, – тем более, что идти куда-то не очень хотелось, а уж тем более – искать Сандру. Но искать особо и не пришлось – возле распахнутых ворот форта меня окликнул один из здешних парней:

– Олег! Сандра просила передать, что с тобой хочет поговорить один пленный, рвется прямо.

– Ну и где он? – буркнул я. – В загоне?

– Да нет, тут сидит, за воротами.

– Давай его сюда.

Надо сказать – я удивился, увидев, что ко мне идет тот мальчишка, которого я не убил во время нашей первой встречи с людьми Сатаны, на берегу. Он был хотя и без оружия, но в остальном – свободен, если исключить, что потирал запястья, словно растирал следы от веревок. Но я чувствовал – он просто волнуется.

– И о чем ты хотел со мной поговорить? – Мне стало скучно. Это могло и до утра подождать…

– Я… – он прохрипел это короткое слово, потом прокашлялся и посмотрел на меня отчаянно и умоляюще: – Я хочу просить тебя, чтобы ты взял меня к себе.

– Это интересно, – признался я. – А на кой черт ты мне нужен? Ты не умеешь сражаться и служил человеку… – я помедлил, – …и служил скверному делу. И вообще – с какой стати это пришло тебе в голову?