– Вы уже с Кирой это обсуждали? – Спросил его Джип.

– Стоило нам только увидеться, как объявилась Мара, прожигая себе путь сквозь стены… Некогда нам было с ней особо разговаривать.

– Да, кстати… – Резко вспомнил Жок, обрывая мысль. – Уриэль упоминал, что ты снял с него проклятье, но как?

– Силой воли владыки я заточил дух Мары внутри Киюри. Уриэль же при этом стал свободен, но обессилен… Как, собственно, и я. А в вашем «убежище» я случайно осознал, что больше ни на что не способен. Я не могу более проводить силу основателя…

– Да ладно? Как же тогда герцог поверил полу-смертному, что тот его господин?

Звонарь вытянул перед собой правую руку, и по его велению, фиолетовый призрак вновь оказался у него на ладони. – Клинок – это единственное, что я смог показать им.

Братья, с восторгом глядя на прекрасное и столь же опасное легендарное оружие, подались вперед, и Жан, чуть не навернувшись с дивана, произнес: – То есть призвать то, что может уничтожить любое существо в этом мире – это все, что ты можешь… я правильно понял?

– Типа того… – Отвечал Виктор, с улыбкой глядя на рукоять, а затем просто отпустил ножны, за которые держался, и Киюри, не успев начать падать, разлетелся на тысячи зеркальных осколков, распавшихся в пыль, так и не достав пола. – Он – часть Крайе, поэтому у ходящих в тени не осталось сомнений.

– Тогда картинка уже понемногу складывается.

Собравшись с силами Звонарь сказал то, что хотел уже довольно давно, но никак не решался открыться: – Я ощущаю такую пустоту… Будто внутри меня огромная черная дыра, и, закручиваясь все сильнее и сильнее, она пожирает меня заживо…

Братья переглянулись и Джип попытался найти подходящие слова: – Знаешь, нам не дано постичь, что значит носить в себе дух самого Основателя, но… Исходя из представлений обычных мезмеро, ты просто винишь себя. Винишь за всё.

Звонарь поднял взгляд: – Я и не надеюсь на ваше прощение…

– А никто из нас и не держит на тебя обиды. – Говорил Жан с серьезным тоном. – Уж точно не те, кто помогал с этим идиотским планом. И это не шутка.

– Не все мы… – Подметил Жок, высказывая мысль, что он еще тогда был против.

Младший ударил себя ладонью по колену: – Вот больше всего я в тебе не люблю то, что ты не знаешь, когда надо помолчать!

– Это не важно! – Сказал Джип, подавшись немного вперед. – Ты должен простить себя.

– Единственное, в чём ты по правде виноват… перед кем… ты виноват – это твоя невеста. – Говорил Жок и брат, кивая, поддержал его. – И, если ты хотел бы знать, она ждала тебя. Все надеялась, что когда-нибудь ты к ней вернешься, и она вновь «станет кому-то дорога».

– Но разве вам она не дорога?

– Это совершенно другое, дружище. – Вновь поправил его старший близнец. – Она не собиралась выходить за нас замуж, и строить с нами семью. Она не связала с нами душой…

– Ребят, я стараюсь изо всех сил, но тут не получится всё вот так просто и быстро… Я попытался, но она оттолкнула меня.

– Да уж. Об этом ты можешь и не говорить… – Вздыхала вся троица. – Для всего нужно время…

– А как же прошли эти два года у вас? – Вдруг, резко спросил Виктор.

– Да особо ничего не изменилось… – Отвечал Жок, подпирая подбородок рукой. – Вместо того, чтобы пойти в боевые офицеры, мы остались в академии и, в качестве преподавателей, спокойно ждали. Джип и Лиза поженились, я затесался в клуб умнейших представителей нашего рода, а Жан, он…

Младший, не дав договорить брату, сказал за себя сам: – А я, при помощи любезнейшей – Сделал он ударение на это слово, в надежде, что Вета сквозь сон его услышит. – мисс Стивенсон, научился морозить … всё подряд.

– И как же она тебе помогала?

– Ну знаешь… дала понять многие вещи.... Ну и, то там, то тут, а иногда вообще!

– Что же она тебе такого дала понять?

– Знаешь, – говорил Жок, улыбаясь странной, с толикой отчаяния и одновременно счастья улыбкой, – он случайно обрёл то, что я ищу всю свою жизнь. Как бы это ни было опасно или же… страшно. Иногда не нужно озаряться по округе и глядеть во все глаза… иногда достаточно лишь просто вовремя обернуться.

– Она дала мне понять, что, раз я могу разгонять молекулы, то, следовательно, могу их и замедлять. Это же всего лишь мысленное воздействие на предметы. Те же искажения. Она дала мне понять, что всё гениальное просто…

– Как?.. Как вы вообще? – Удивлялся Виктор, заливаясь широкой улыбкой.

– Ну да. В общем, события тоже были. – Подтвердил Джип, покручивая на безымянном пальце обручальное кольцо, на которое Виктор обратил внимание только сейчас. Но, вдруг, откуда не возьмись, прервав их задушевные разговоры, раздался голос Андраса.

– Ты вовремя… Как и всегда. – Тихо произнёс Виктор и, не взирая на пульсирующую головную боль, обернулся назад.

– Разумеется. – Подтверждал тот, потягиваясь и широко зевая. Он прошёл диван, на котором сидели близнецы, насквозь и, улыбаясь во весь рот, предстал перед ними.

Звонарь спросил: – А чего это ты такой довольный? Только что же лежал на полу.

Ходящий в тени в момент отбросил свой обычный человеческий облик, облачившись в темное одеяние. На сей раз это были уже далеко не лохмотья, что вились вокруг его тела. Настоящий черный костюм, довольно похожий на богатое облачение самого герцога, красовался на его гордом стане: – Пять сотен лет прошло, и Андрас снова в строю.

Взглянув на него, кусочек памяти из далеко прошлого резко всплыл у Виктора в голове. Именно таким он помнит его, стоящим на холме рядом с самим владыкой. И какой же силой он на самом деле обладает, если в одиночку мог противостоять самой Маре?

– Вино из погреба нашего творит чудеса. Три часа в коме, и «как огурчик»!

– Мог бы уж и предупредить! – Резко вякнул Жок.

– В смысле?

– На нас посмотри… – Показал тот рукой на братьев. – Мы далеко не "как огурцы".

Звонарь, наконец, додумался, что можно было сказать: – Поздравляю… – Медленно проговорил он, радостно глядя на своего друга.

– Спасибо, спасибо. – Наигранно склонил тот голову, а потом резко сменил общее настроение, словно шизофреник личность. – Да откуда же мне было знать то? Людям его ещё никогда пробовать не удавалось.

Жан махнул рукой: – Да ладно! Что мы не оклемаемся что ли?

– Да тебе легко говорить! Ты-то у нас заядлый алкоголик. – Упрекал младшего брата