Валерий Белов

Книга Руфь. Поэтическое прочтение

Глава 1 Не обижайте снох, свекрови

Не обижайте снох, свекрови,

Не заставляйте хмурить лба.

За радость под чужою кровлей

Они ответят вам любовью.

В них — человечества судьба.

По родословной наш Спаситель,

Сын богородицы, еврей.

Но жирной кляксой в чистый свиток

К царю Давиду в род проникла

Сноха совсем иных кровей.

Христа, да не в укор хасидам,

Еврейская вскормила грудь.

Не затаим на мир обиду,

Что чистокровному Давиду

Прабабушкою будет Руфь.

Чем родословною кичиться,

Времён распутывая нить,

Мы лучше всмотримся в девицу:

Чем Руфь сумела отличиться,

И место в Книге заслужить.

Когда Закон вершили судьи,

Случился голод на земле.

В обетованной зоне люди

Варили из сандалий студень,

Очистки шарили в золе.

С голодной доли незавидной

Из Вифлеема человек

В поля подался моавитов,

Где и осел среди бандитов,

И звался он Елимелех.

С ним Ноеминь, жена из наших.

Сыны, Махлон и Хилеон,

Свекровью сделали мамашу,

Папашу огорчили страшно,

Из моавиток взяв двух жён

Офру и Руфь. У Ноемини

По роду высшей пробы кость

Еврейских чистокровных линий…

Семейству жить бы без уныний,

Но как-то всё не задалось.

Сперва Елимелех скончался.

Прошло каких-то десять лет,

Как вестник смерти вновь примчался,

И оба сына в одночасье

К отцу отправились вослед.

У женщины в краю изгнанья,

Уж за какие там грехи,

Всё отняла судьба-пиранья,

Остались лишь воспоминанья

Да две несчастные снохи

И те бездетные пустышки,

Не разомкнул им чрево Бог.

Кому-то Он даёт излишки,

А здесь на нижние манишки

Амбарный свой одел замок.

(Когда же дуры чуть не в принцип

Бездетность вывести хотят,

С позиций антифеминиста -

Отказ от материнства — свинство,

А не свобода от дитя.

Проверено неоднократно,

Жизнь без ребёнка — просто флирт,

А годы не вернуть обратно…

Что совершенно непонятно

Для наших дурочек чайлд-фри*).

Пришли из Иудеи вести:

Бог не оставил свой народ

И пайку хлеба грамм на двести

С баландою пустою вместе

Уж никому не выдаёт.

Забылся голод, словно не был.

Вновь молоко течёт и мёд

В краю, где всем в достатке хлеба.

Склонился вниз ячменный стебель,

Но до земли не достаёт.

С чужих предместий моавитских

В свой Вифлеем идёт свекровь,

С ней две снохи, по горю близких,

Иссохшие, как две редиски

На грядке, где растёт морковь.

Им Ноеминь тогда сказала:

«Назад в дом матери своей

Идите каждая. Немало

Вас жизнь со мною потрепала.

Вы лучших заслужили дней.

Как поступали вы с мужьями,

Умершими в единый час,

И что меня не обижали,

Забудет наш Господь едва ли

И милостью отметит вас.

Пристанище своё найдёте

Вы в доме мужа. То не плюс

Под одиночества жить гнётом.

Вам на луну не выть койотом…

А я за это помолюсь».

Сказала и поцеловала

Свекровушка Офру и Руфь.

А горе душу разрывало,

Как алкоголик одеяло

Рвёт в вытрезвителе к утру.

Моавитянкам двум посильно

Свекровь хотела угодить,

Помочь устроиться не пыльно.

Но снохи Ноемини взвыли

И отказались уходить.

«Нет, мы останемся с тобою,

В народ твой за тобой уйдём,

И даже если мы изгои,

Без мужних ласк и всё такое

С тобою мы не пропадём».

«Что вам во мне? Пустое чрево

Не сможет вам мужей родить.

По целомудрию я дева,

С той разницею, что налево

Меня уже не совратить.

Когда же чудо нам не лишне

И от проклятия чайлд-фри

Меня освободит Всевышний,

Чтоб за сынов вы замуж вышли -

Ваш век свечою догорит,

Вы с ним состаритесь на пару.

От долгих ожиданий плоть

Пустою сделается тарой.

За девяносто только Сарру

Ребёнком наградил Господь.

Мне внуков с вами не дождаться.

Не скрутишь годы, как в кино,

И фаршу вновь не выйти мясом.

Так роду моему подняться

Чрез вас, похоже, не дано.

Нет, дочери мои, не нужно

Со мной нести мой тяжкий крест,

До грыжи пыжиться натужно.

В родном краю сыщите мужа

И с ним нагуливайте вес,

Детей избраннику плодите

И не грустите, что малец

Уа не скажет на иврите,

Когда один наш прародитель,

От Хама будет ваш отец.

А потому мои дочурки

В родительский вернитесь дом,

Идите замуж хоть за турка».

(Прожить с законченным придурком

Возможно, но с большим трудом.

Не варят с дурочками пиво,

А в остальном запретов нет.

Казалось бы, какое диво

Рожать детей и быть счастливой?

Но свой у дурочек секрет -

Глазниц распахнутые ставни

Глубины тёмные таят…

Взглянув в те дыры мирозданья,

Себя я женщиной представил

И понял, им я не судья.

Страстей возвышенных и низких

Какой гибрид у них внутри?

Одно понятно атеисту,

Что от движений феминисток

Родятся разве что чайлд-фри).

Но возвратимся мы к предмету,

К разлуке, к горю, наконец,

Двух вдов несчастных и бездетных

И сохраним при всём при этом

То, что до нас донёс мудрец.

Одна из снох (хоть не пройдоха,

А женщина в расцвете лет),

Чтоб не остаться одинокой,

Отправилась с тяжелым вздохом

Свекрови выполнить совет.

Собрав убогие пожитки

В родные двинулась поля

При материнской жить кибитке…

Зачем какой-то моавитке

Обетованная земля,

Где обитают мор и голод,

В полях лютует суховей,

Война сжирает всех, как Молох,

И тяжкий интифады молот

Евреев бьёт по голове?

Хоть нелегко ей дался выбор,

Зов победил родной земли.

А как здесь поступили вы бы?

Кукушкой на подворье выли

Или к своим рыдать ушли?

Лишь Руфь в сомненьях не металась,

Хоть Ноеминь твердила ей:

«Вернись домой». А Руфь осталась

И в откровении призналась -

Свекровь ей матери родней:

«Неблагодарною скотиной

Ты быть меня не принуждай,

Не подставляй кинжалу спину.

Тебя я в горе не покину,

С тобой уйду в далёкий край.

Твой Бог единый — мой отныне,

Впредь буду жить Его любя.

Господь нас вместе не отринет.

Милее горечь мне полыни,

Чем сладость дыни без тебя.

Народ твой избранный народом

Своим я объявляю впредь.

С ним разделю его невзгоды,

С тобой умру и через годы

В одной оградке будем тлеть».

Возможно, у ацтеков, майи