Владимир В. Кривоногов

Останутся только носители

1

В воздухе громыхнуло с такой силой, будто по небесному куполу с той стороны врезали кувалдой. Да так, что я подскочил, как помойная крыса, задрав голову. Визжащей тенью на белесом безжизненном полотне промчался самолет. Кажется, это был истребитель. Я года три не видел таких. С тех самых пор…

Вдалеке нарастал гул. С востока двигалось нечто громадное и мощное! Отбежав от края плоской крыши девятиэтажки, я прищурился, прикрыв ладонью глаза от солнца. Тень росла с каждой секундой, а гул становился громче.

— Это ж транспортник! — сипло пробормотал я, а потом заорал.

Такого дикого вопля этот мертвый город не слышал с тех пор, как я раздобыл бензиновый генератор и доступ к халявной горючке в начале первой зимы после вымирания.

Нас не бросили! За нами идут!

От небесной тени отделилось нечто мелкое и такое же темное, ухнув в реку. Определенно они сбросили груз в Тобол в низшей точке полета! Смотри, как заворочался этот воздушный китяра, выгребая из нашей глубинки в небеса. Того и гляди пропорет их, как марлевую повязку, своим округлым угрюмым носом.

Забыв о ремонте антенны, сгоревшей напрочь после грозы, я рванул вниз.

Захлопнул дверцу, ведущую на крышу, и застучал по ступеням в полнейшей темноте. За год я до того привык, не глядя спускаться и подниматься по ним каждый день, что не задумываясь слетел до первого этажа. Немного повозившись с засовами, вырвался наружу тяжело дыша, и застыл, как вкопанный.

Перчатки и маска остались на крыше.

Грёбаный самолет с грёбаным грузом! Так и сдохнуть недолго!

Девять этажей вверх, нацепил плотно прилегающую к лицу маску с новеньким фильтром, спрятал руки в перчатках, и дико потея, двинулся вниз.

На велике доберусь быстрее.

Взял из каморки у выхода тот байк, что не сильно скрипит, надежно закрыл подъезд и рванул к Тоболу, пока груз не уплыл по течению к дамбе.

В Курган я пришел года три назад, когда понял, что здесь никого не осталось. Жутко было видеть столько трупов, изъеденных язвами, на улицах. Вирус С-4 («си четыре», как взрывчатка — назвали так за то, что он делал с телом) сжирал человека за считанные дни. Я этого насмотрелся, дай боже! Лучше бы никогда не видел — до сих пор кошмары снятся. Сначала поднимается температура, потом бьет озноб и симптомы гриппа долбают, затем лихорадка и всё, ты жмурик. Первые пару дней лежишь, где упал, покрываешься трупными пятнами, а потом Старичок Си тебя кушать начинает. Вот тогда самая жесть происходит. Зато, когда видишь такого жмура, можно не волноваться — вирус уже не опасен. Пока человек живой, либо в первые двое суток после смерти, без маски к такому лучше не подходить… да и в маске тоже.

У нас в посёлке народ держался до последнего. Кто-то свалил в забугорье, кто-то, как я, когда все началось, двинул в горы (или в лес), а кому-то деваться было некуда. Последние, как запасы кончились, вышли из дома, и привет. Хотя, не подумайте чего — в горах я не отсиживался, пока все тут гибли от вируса. Давно запланировал эту поездку на свой первый отпуск, и когда выезжал на неделю на Конжак, по телику только начали об эпидемии рассказывать. Вернулся — никого из друзей и родных нет… буквально. Только кости остались.

Тогда-то и двинул в Курган.

Я здесь часто бывал, знал, что к чему, где можно едой разжиться, где нормальную маску достать. Судя по кострищам на пустырях, мертвых сначала сжигали. Потом, видимо, некому стало. Когда зашел в город (пешком всю дорогу прошлёпал), думал, свихнусь на хрен. Тишина жуткая, машины, брошенные прямо на дороге, ни птиц, ни собак бездомных. Ближе к жилым кварталам сирена орёт, как полоумная. Но и она отдала концы на вторые сутки. Я все это время в подвале торгового центра отсиживался.

Через четыре дня начал выбираться под открытое небо. Звуки странные доконали, будто постукивает по стенкам кто-то, да и в темноте совсем крыша поехала. Пока жратва была под рукой, далеко не уходил. Потом осень пришла, а обогреваться мне нечем. Пришлось весь Заозерный облазить, пока нормальный генератор не нашел. С ним и перезимовал.

В центр перебрался, когда Сорок Пятого встретил. Вернее, услышал.

В Кургане, как оказалось, народ всё еще жил, только прятались все по подвалам да по торговым центрам. Всего нас, как потом выяснили, сорок четыре человека было — в основном не местные, из области, как и я, пришли. Сначала я следы чужие на снегу заметил, потом кто-то припасы мои подрезал… так и допёр, что не один. Но знакомиться с чужаком желания не было. Вдруг он носитель, тогда мне звездец. Еще при телевидении говорили, что носители от Старичка Си не помирают, но других заражают. Такое уж устройство организма у них, у козлов этих. Хотя, может и я — козлина тот еще, ведь не понятно, есть в тебе вирус или нет. Надо тесты специальные проходить, а их сейчас не достать. Короче, выживших я стороной обходил. А потом сорок пятый житель города объявился, и всё изменилось.

Этот хрен моржовый каким-то макаром заставил работать громкоговорители по всему городу, объявив, что он ищет тех, кто еще своими ногами ходит. Ну и каждому, кто ему отвечал (надо было в определённое место записку с именем и местом жительства принести) он порядковый номер определил. В тот день я стал Пятнадцатым.

Сорок Пятый в центре несколько домов облазил, везде провода прокинул и в сеть их объединил. В каждый дом по ноуту поставил. Благо, их, как говна за баней по квартирам валялось. Ну и генераторы здесь тоже были. Короче, к концу второго года выживания мы стали самым маленьким интернетом в мире.

Женского пола (сам не проверял, конечно, но они так утверждали) оказалось больше. Старичок Си мужиков очень уж невзлюбил, и в два раза чаще нашего брата заражал. Общались мы теперь в чате и только текстом. Собирались вместе по вечерам на пару часов (дольше нельзя —