молчал, сложив мускулистые руки на груди. Он будто обдумывал что-то, чего не знал никто, кроме него.

— В начале лета, — заговорил он тихо, — ты проснулся после обеда или около того.

Внутри у меня похолодело, непонятно отчего.

— Было это в июне. И голова у тебя раскалывалась, будто с похмелья. До вечера ты не мог прийти в себя, а когда настало время переклички в чате, локальная сеть чудесным образом накрылась. И больше такого не повторялось.

Я ошарашено уставился на Сорок Пятого.

— Это было несложно — пустить по вентиляции усыпляющий газ. Сложнее было правильно рассчитать дозировку на каждого из вас. Ну и сетку пришлось отключить, чтобы вы ничего не заподозрили, когда выяснится, что у всех в одно утро похмелье. Когда ты крепко уснул, я взял у тебя кровь, и отправил на проверку в наш штаб. Так же я поступил с остальными выжившими.

Сорок Пятый смотрел по-прежнему угрюмо.

— Твою же-ш мать! Кто ты такой?

— В четвёртом году, когда о си четыре еще никто не слышал, наш отряд отправили на границу с Китаем для сдерживания первых заражённых. Вирус должны были запустить годом позднее…

— Запустить? Зачем?!

— Назревала катастрофа, грозящая перерасти во всеобщий упадок на десятки лет, — учительским тоном объяснил Сорок Пятый. — А те, кто стоит у руля, не желали расставаться с жизнью, которую привыкли вести. Для ее продолжения нужно кормящее верхушку стадо. Меньшая по масштабам катастрофа отвлекла бы внимание, сняла напряжённость. Эпидемия нового заболевания идеально для этого подходит.

Он тяжело вздохнул, продолжив прежним тоном.

— Но так уж случилось, что люди заразились, когда средства противодействия еще не подготовили. Ну и попёрли эти козлы на Дальний Восток, а нам этого ой как не надо было. Буйных приказали уничтожить на месте, а тех, кто согласился сотрудничать, отправили в открытое море. Наш отряд поставили в охрану, а самих инфицированных ввели в глубокий сон для изучения влияния вируса на организм.

По лицу Сорок Пятого пробежала тень, словно он не хотел вспоминать, что случилось дальше, но не мог остановиться, раз уж начал говорить. Сколько же лет он не рассказывал об этом?

— Симптомы казались неопасными, а смертность не выходила за пределы нормы. Но вакцину еще не вывели, а потому, мы полгода слонялись в открытом море на судне с инфицированными без связи с большим миром. Когда бы появилось лекарство, мы должны были выпустить их в мир.

Сорок Пятый замолчал.

— Когда вернулись, — голос его пугающе изменился, — никого… почти никого не осталось в живых. У меня… у всех ребят были семьи, у меня — дети. Си четыре сожрал всех.

Он опустил взгляд, устало потерев ладонью лоб.

— Через три дня нас нашло то, что осталось от командования. От них мы узнали, что на границе, где проводилась зачистка, си четыре не исчез, а попал в лёгкие какого-то китайца. Тот разнёс болячку по своему городку. Сначала ее принимали за новый вид гриппа с более высокой смертностью, и ввели обычные меры карантина. Это потом вирус мутировал до того состояния, в котором был способен убивать массово. А тогда делать что-то было уже бесполезно. Верхушка ушла в бункеры, нас отправили на передовую — проводить зачистку на территории страны.

С последними словами в голос Сорок Пятого вернулась прежняя сила.

— И всё из-за одного жадного мудака!

Я вздрогнул, так неожиданно сменилось выражение лица этого спецназовца. Мне показалось, он готов меня убить.

— Чего? — пробормотал я.

— Всего один жадный мудила на нашей стороне забил на карантин, дал на лапу таможеннику, чтобы скататься в заражённый город за партией товара для своей рыночной лавки! Когда узнали, что си четыре вышел за пределы Китая, было поздно — его побрякушки разошлись по городу, кто-то улетел в Питер, оттуда за границу и понеслось.

Сорок Пятый смотрел сквозь меня, сжав кулаки.

— Одно радует — ублюдок сдох первым.

Спецназовец тяжело дышал, медленно приходя в себя. Я старался не делать резких движений. В вечерней прохладе медленно остывали его слова.

— Теперь я здесь, а ребята из моего отряда где-то еще, — уже спокойнее заговорил Сорок Пятый. — На днях пришли результаты проверки на вирус…

— Так вот что сбросили с того самолета!

— Не только. В посылке была взрывчатка и инструкции. Отправив носителей искать сброшенный с самолета груз, я заложил заряды. Убедившись, что все сидят у компьютеров, исполнил указания руководства.

— Указания руководства? — я выступил вперед, на мгновение забыв о страхе. — Ты поубивал кучу людей, поганый ты ушлёпок!

Челюсть Сорок Пятого с силой сжалась, превратив губы в неровный шрам.

— Это война. Мы бьёмся за каждого, в ком нет заразы.

— Да ты…

— Хватит! — Сорок Пятый вступил в круг желтого света, заставив меня шагнуть назад. — Больше нечего обсуждать. Ты едешь со мной. На аэродроме у нас временная база. Оттуда тебя отправят в резервацию, к остальным.

— К остальным?

— Я уже три года исследую города, ищу выживших.

Значит, ты мне гнал насчет «единственных чистых»?!

— Я останусь здесь, — твёрдо заявил я, нащупав рукой топорик.

— Ну что за люди?! — горько усмехнулся спецназовец. — Даже под страхом вымирания вы неспособны соблюдать элементарные правила! И еще мне приходится убеждать таких баранов, как ты, что ваша жизнь чего-то стоит.

Я приготовился отбиваться, но Сорок Пятый просто смотрел мне в лицо, словно не замечая, как напряглись мои руки, да и сам я весь подобрался.

Прошла минута, может больше.

— У меня нет инструкций на этот счет, — шумно выдохнув, заявил он. Затем развернулся, натянул шлем и завёл мотор. — Главное, не уходи из города.

Сорок Пятый перекинул ногу через мопед, газанул пару раз, и затарахтел к дороге. Я ожидал чего угодно, только не этого.

8

Ночевал я на улице — кормил комаров в парке Победы на лавочке. Заснул, когда небо начало светлеть, а проснулся, когда солнце припекало из зенита. Всю ночь я размышлял над