Буратино. Правда и вымысел. Как закалялся дуб

Глава 1

Процесс

Это вам только кажется, что найти мальчишку в небольшом городе легко, тем более что его ищет другой мальчишка. Всё не так просто. И Буратино пришлось немало побегать, прежде чем он нашёл своего друга.

Рокко с другими пацанами в это время играл у старых пирсов в судебный процесс. Впрочем, это только для нас с вами судебный процесс был игрой, а вот драному, сиамскому коту вовсе так не казалось. Так как обвинения, предъявляемые ему, были очень серьезные и грозили животному смертной казнью через повешение. А пока кот сидел в пятилитровой стеклянной банке и жалобно орал, судья, по имени Франко, курил папироску, матово поблёскивал фингалом, полученным в драке два дня назад, и слушал прокурора. А прокурором в этот раз был не кто иной, как Рокко Чеснок. И всем пацанам в порту было известно, что раз за дело взялся Рокко Чеснок, коту — висеть, потому что Рокко за провальные дела не брался.

— Ваша честь, перед вами подсудимый, — говорил Рокко, — этот драный, сиамский кот тётки Фелиции, что торгует зеленью на рынке, а тётка Фелиция — всем известная жаба. Эта тётка Фелиция в прошлом году обварила маленького Конту кипятком, когда он пытался своровать у неё полведра клубники.

— Я протестую, — вскочил адвокат по кличке Жмых, — я считаю, что бедный котик не виноват, что тётка Фелиция такая сволочь. При чём здесь она со своим кипятком, кипяток к делу не относится. И вообще, какого чёрта маленький Конто полез воровать клубнику пьяный. Отчего и упал с забора прямо под кипяток. Там и забор-то смешной. Был бы трезвый, он его бы перешагнул.

— Протест принимается, — пустив дым, заявил судья, — кот не несёт ответственности за свою сволочную хозяйку.

— Ваша честь, я и не собирался ставить в вину этому сучьему отродью сползающую лохмотьями обваренную шкуру идиота Конто. Просто я хочу напомнить всем известную поговорку, можно даже сказать, народную мудрость: «Скажи мне, кто твой друг или хозяин, и я скажу, кто ты».

Буратино сначала ничего не понимал, он просто хотел отозвать Рокко в сторону и поговорить с ним, но процесс его заинтересовал. Здесь было много поучительного. Поэтому наш герой присоединился к десятку зрителей и стал наблюдать за действием.

— Синьор прокурор Рокко Чеснок, — снова взял слово судья, — что же вы трёкаете языком, как на посиделках с девками. Давайте ближе к теме, а то развозите про клубнику да поговорки всякие, а время идёт.

— Хорошо, ваша честь, — согласился Рокко и достал из-за пазухи растерзанную в клочья тушку птицы, — вот ваша честь, это — жертва. Это беззащитный голубь сидел себе на ветке и никого не трогал, а этот гад на него накинулся и пожрал ему всё, что мог. Вот поглядите: ни головы, ни живота, ни других нужных птичке вещей.

— Голубь, — определил судья, туша окурок об ботинок, — голубь жратый, а красивый был.

— А как летал, как летал! — сокрушался Рокко.

— Да, — продолжал судья, он в голубях разбирался, — это не дикий голубь. Не могу определить, что за порода, сильно уж пожран. Но по лохматости ног вижу, что пижон был из благородных.

— Вот и я о чём. А как пел!.. — продолжал Рокко.

— Слушай, Чеснок, ну что ты мелешь, — возмутился адвокат, — ты его дохлым первый раз увидел. Откуда ты знаешь, как он пел?

— Тебе же, болвану, сказали, — огрызнулся Чеснок, — что птица была из благородных, по лохматости ног видно. А раз из благородных, значит, и пел хорошо.

— А ты «болваном» полегче швыряйся, а то, ишь, моду взял «болванами» людей метить, — обиделся адвокат.

— А как тебя не метить, если ты и вправду болван, — не уступал Рокко.

— Сам ты — осёл безрогий, видал я таких, орнитолог хренов.

— Ну, гад, — разозлился Рокко, — я тебя всякими орнил… ортог… Такими словечками не обзывал. Сейчас ты у меня…

— Синьоры, синьоры, ну, что вы, в самом деле, как дети, честное слово, — вмешался судья, — прекратите скандалить, как бабы. Вот закончим дело, а потом врежете друг другу по паре разков.

— Хорошо, — угрожающе согласился Рокко.

— Хорошо, — не менее угрожающе ответил Жмых.

— Так вот, — продолжал прокурор, — эта скотина облезлой масти сожрала бедное животное. Причём не какое-нибудь, а лохмоногоэлитное. Кстати, ни в чём неповинное.

— Не факт, — заявил адвокат, — может, это вовсе не кот сожрал её. Её, может быть, телегой переехало. А может, и пацан какой-нибудь сожрал.

— Где же это ты видел, уважаемый адвокат, чтобы пацаны жрали голубей неощипанными и нежареными? — язвительно заметил Рокко. — Или ты думаешь, мы звери какие-нибудь дикие? Или, может быть, ты сам их жрёшь сырьём и с головой?

По рядам зрителей прокатился смешок.

— Ну, может, не пацаны, может быть, другие какие кошки, — не смутился адвокат.

— Согласен, — заявил судья, — может, и вправду этого голубя другой кот сожрал.

— Он, не он, какая разница. Давайте этого кота повесим, — донеслось из «зала». Публика явно желала крови.

— Ну-ка, вы там потише, а то по шеям накостыляю, — пригрозил судья, — и что это за беззаконные предложения? Синьоры — мы люди цивилизованные. И пока я здесь судья, кота линчевать никому не позволю. Итак, синьор прокурор, есть ли у вас доказательства вины этой облезлой животнины?

— Конечно, ваша честь. У меня есть свидетель этой ужасной драмы. Этой кровавой бойни, которую устроил этот кот. И прошу ввести в зал свидетеля, синьора Руджеро Соплю, что из слободы.

— Я протестую, — завопил адвокат, — всем известно, что слободские пацаны — наши заклятые враги. И нам бы этого Соплю самого повесить нужно, а то на прошлой неделе слободские Карло-молочнику нос сломали, смотреть страшно. Он сейчас, этот Сопля, врать будет, лишь бы нашего портового кота повесить.

— Протест принимается, гоните Соплю в шею и пинков ему дайте, — заявил судья.

— Ваша честь, — возмутился прокурор, — это что за дела? Я обещал свидетелю неприкосновенность на