Аннотация:

Я задираю ему футболку и вздрагиваю:

— У тебя швы разошлись. В больницу надо.

— Нельзя в больницу, девочка, — мужчина дышит часто. — В меня стреляли и, вполне возможно, ищут.

— Ты что-то натворил, да? — мне становится ещё страшнее.

— Я не знаю. Я ничего о себе не помню.

— Оу… Даже как тебя зовут не знаешь?

— Ничего. Совсем, — проводит языком по бледным губам и закрывает глаза.

Я дура, каких поискать — пустила домой незнакомого мужика с дыркой от пули в боку. Не могла бросить его умирать… Но это навсегда изменило мою жизнь.

Он не человек — зверь. И о его прошлом лучше не знать.

Пролог:

— Костя. Ну, Кость! — Сижу на переднем пассажирском, нервно тереблю край юбки. — Что не так опять?

— Да ни хрена! — Костик за рулём, взрывается. — Какого чёрта ты сюда мотаешься в выходные?! — он кивает на высокий забор, за которым находится конеферма.

Я вздыхаю. Снова этот бессмысленный разговор. Каждый раз, когда я прошу его подвезти меня на конеферму, мы ругаемся. Надоело.

— Я тут работаю, — отвечаю тихо.

— Дин, ты дура или притворяешься?! За работу деньги платят.

— А я волонтёр! — не выдерживаю, повышаю голос. — И мне это нравится! Всё, давай пока, — вылетаю из машины и быстрым шагом иду к проходной.

Не успеваю поздороваться с бабой Машей — нашей администраторшей, у меня звонит телефон. Киваю Марии Петровне и роюсь в рюкзаке — ищу в ворохе вещей смартфон.

Костик. Конечно, кто ещё? Скандала хочет.

— Ну?! — отвечаю на звонок.

— Чо — ну?! У тебя мать уехала на месяц, хата свободна, а ты на конеферму валишь!

А-а-а, вот в чём дело! Как я сразу не догадалась?

— И что тебе от меня надо? — спрашиваю, хотя прекрасно знаю что.

— Трахаться мне надо! — вопит Костик. — Вернулась в машину быстро!

Ничего себе заявочка на победу! У меня дар речи пропадает от такой борзости.

— Никуда я возвращаться не собираюсь, — рычу в трубку. — Мы с тобой расстаёмся!

— Ди…

Я нервно жму кнопку отбоя, выдыхаю. Я человек тихий, неконфликтный. Но Костик заколебал, честное слово! У него на уме только одно…

Да, моя мама сегодня уехала в санаторий на целый месяц, и что теперь? Видимо, я должна забить на все свои дела, улечься на кровать, раздвинуть ноги и сутки минимум их не сводить. Может быть, потом Костя разрешит мне сбегать в душ и снова на сутки в койку. Вот это жизнь!

— С Костей поругалась? — спрашивает баб Маша, протягивая мне ключ от раздевалки.

— Как всегда, — вздыхаю. — Но на этот раз всё.

— Дай-то бог… — тихо бурчит администраторша.

Она думает, я не слышала, но я слышала и полностью разделяю её мнение. Потому что достал Костик!

Захожу на территорию конефермы и топаю в домик для персонала. Переоденусь, помогу накормить лошадей, а там посмотрим.

Работы в «Кони-пони» всегда много, а сейчас особенно. После жёсткого карантина, когда в городе не то что базы отдыха, а даже некоторые магазины не работали, ферма финансово приуныла. Здесь у нас не только лошади — разная живность, и всю надо кормить. А где деньги брать, если посетителей нет? Мы за лето почти ничего не заработали, кое-как на спонсорской помощи выехали.

— Дина! Дина!

Оборачиваюсь — баба Маша бежит ко мне, руками размахивает. Ну как бежит… с божьей помощью и артритом наперевес. Что-то случилось.

— Баб Маш, вы чего? — я так и стою, за ключ держусь.

— Марина тебя к себе вызывает, срочно! — выдыхает администраторша.

Понятно. Уже бегу.

Марина — мировая женщина и моя родная тётя. Она хозяйка этого чудесного места. Если с утра вызывает, да ещё и не по телефону, а через Марию Петровну, значит, что-то серьёзное.

Врываюсь в деревянное здание — местный «ЦУП» — и мчу в кабинет тёти. Стучу в дверь, но слышу, что она говорит с кем-то по телефону. Ладно, не до манер. Захожу.

— Миша, ты сошёл с ума! Куда нам сейчас медведь с огнестрелом?! — тётя Марина жестом показывает мне — садись.

Я присаживаюсь в мягкое кресло и растеряно хлопаю ресницами. Судя по всему, на связи Михал Иваныч. Он депутат, филантроп, меценат и генеральный спонсор «Кони-пони». А ещё он давно и безнадёжно влюблён в мою тётю.

— Что случилось? — спрашиваю её без голоса.

Марина машет руками — «Тихо!» — и продолжает говорить по телефону:

— …Миша, что я с этим несчастным медведем делать буду? Не надо его к нам… А, ты уже везёшь… — вздыхает обречённо. — Да, я поняла. Да-да…

Она завершает звонок и плюхается в своё начальническое кресло. Оно скрипит так, что у меня зубы сводит. Мотаю головой и поднимаю глаза на тётю — она бледная, как поганка.

— Что случилось? — повторяю вопрос.

— Звонит мне Михал Иваныч, говорит — медведя возьмёшь? Я говорю — возьму. Он говорит — хорошо, и трубочку кладёт, — тётя Марина округляет глаза. — Я, дурында, думала, он мне на передержку циркового мишку привезёт, как в прошлый раз… — выдыхает, вдыхает.

— Нет? — гну бровь.

— Нет! Я мясо звоню заказываю, и тут Миша по второй линии перезванивает. Говорит — Мариш, ты меня, наверное, не поняла. И я такая — а-а? А он — везу тебе медведя подстреленного.

— Ой… — нервно сглатываю. — Охотники?

— Не знаю, Дин. Ничего пока не знаю. Готовьте клетку, я ветеринару звонить буду.

Я очень стараюсь быстрее подготовить клетку, но не успеваю. Медведя привозят, когда я тащу ведро с водой. И как бы зря тащу — пить он точно не сможет: зверь едва живой, не шевелится даже. Крови — море!

Мишку выгружают из пикапа шестеро мужиков, которых нанял Михал Иваныч. Он тоже не курит — помогает тащить раненого и матерится, а мы с Мариной стоим рядом, держимся друг за друга. Тётя моя боится крови, а я не боюсь.

Но картинка — жесть!

Солома, которой я застелила пол в клетке, мгновенно становится алой. Бедный зверь. Есть подозрение, что его не просто подстрелили — издевались с особой жестокостью.

— Ветеринар уже едет, — Марина закрывает дверь клетки, её трясёт. — Миш, отойдём. Не могу смотреть.

Михал Иваныч держит мою тётю под локоть — ведёт её присесть на лавочку. Он в камуфляжном костюме, с фляжкой на ремне. Видимо, прямиком с охоты, с «добычей». И пока неясно, повезло той добыче или не очень.