Человек склонен очень доверять своему воображению. Поэтомуработа воображения нуждается в самом строгом контроле. Если утратитьбдительность, оно запросто меняет местами действительное и мнимое. Не верите? Апочему тогда искреннее желание помочь заставляет свидетеля преступления«опознавать» совершенно невиновного человека как насильника и убийцу?.. Вдругих случаях воображение действует по принципу «сам себе психотерапевт». Принекоторой сноровке человек способен мало-помалу отрихтовать собственныевоспоминания и в дальнейшем вполне искренне вспоминать унизительную и тягостнуюситуацию как свою победу и подвиг. Говорят, Иуде Искариоту в своё время это неудалось. А вот некоторым государствам удавалось запросто. Впрочем, это ужесовсем другая история, и, не посягая на глобальный разбор российских проблем,мы в неё вдаваться не будем.

Мы всего лишь хотим сказать, что, невзирая на подробноизученные материалы о Пещёрке, Оксана Варенцова на подъезде к райцентруподсознательно ожидала чего-то… этакого. Соответствовавшего не сухой реальностифайловых строк, а скорее мистической составляющей, наплывавшей из междустрочья.Той составляющей, которая подразумевала звенящие сосны на берегу озера и двезнакомые фигуры в белых одеждах, гуляющие под этими соснами по иномировой землечудесного Беловодья…

Вот и мнился Оксане если не старинный кремль на зелёномпригорке, под нахлобученными кровлями сторожевых башен, то уж несколько золотыхкуполов да ажурную звонницу — вынь да положь. А ещё — уютные улочки, никогда неведавшие асфальта, и за заборами — опрятные бревенчатые домики с деревяннымкружевом наличников, русскими печками и пузатыми самоварами… И чтобы сидели полавочкам ехидные, таинственно-мудрые бабки, закутанные в просторные павловскиеплатки. А на третьем плане, за цветущими палисадниками, пусть бы просматривалсякраснокирпичный, ещё дореволюционный заводик, про который те же бабки о-го-госколько всего могли бы порассказать…

Дулю!

Единственный въезд в город выглядел не очень-томногообещающе. Можно сказать, вовсе разочаровывал. Просто грейдер в какой-томомент перестал вызывать мысли о бомбёжках времён Второй мировой, затем сталобрастать начатками асфальта, и наконец справа открылась вполне цивильнаябензоколонка и сразу за ней — дорожный знак «Пещёрка». Было похоже, что назлополучный указатель не так давно с маху налетела машина. Мятая табличкаскорбно висела на подбитых, едва ли не перекрученных ножках, обозначаяприсутствие города где-то на том конце заросшего просёлка, уводившего в лес.Белый прямоугольник мелькнул и исчез; тем не менее Оксана успела заметить, чтоточки над буквой «ё» были кем-то пририсованы от руки. Видно, местные жителипо-прежнему не желали жить как в «ПещЕрке», так и в «ПещОрке», только вотбюрократы всё никак не могли этого уразуметь. Ещё подполковница успелаподумать: а ну как городишко впрямь соответствует своему шоссе, и автобусу, иэтому знаку… Скучновато покажется!

Вот тут она была приятно удивлена. Сразу после указателяавтобус перестал прыгать по кочкам и с облегчением покатился по сплошной, дажене очень раздолбанной полосе «иудейской смолы».[1] Постепенно наней возникла даже разметка, а высотной доминантой вместо ажурной звонницынарисовалась вознёсшаяся над ельником красно-бело-полосатая вышка мобильнойсвязи. Всё лучше, чем вонючий курган местного мусорного полигона!

Ещё с километр леса, по виду — дремучего инепроходимого, — и возымели место домики. Причём достаточно капитальные.Им, правда, недоставало серебряного величия трёхсотлетних северных изб, а закрышами вместо легендарных пещёрских плавилен просматривались весьма прозаичныепятиэтажки… Колёса автобуса прошуршали по узковатому мостику через речку, иОксана поняла, что вот-вот должна была завершиться финишная прямая.

Между тем автобусная бабулька оказалась очень неплохимреаниматором. Водитель, отданный на её попечение, не только очухался, но дажесумел подобраться к занявшей его место Оксане.

Майка на нём была вся в подозрительных пятнах, он прижималполотенце ко лбу, разбитому ударом кастета, но глаза у мужика были ясными, и,судя по матюгам, умирать он в ближайшем будущем не собирался.

— Прямо, прямо езжай, — начал он подсказыватьОксане. — По главной, туды её. Не ошибёшься.

Как выяснилось, в самый центр Пещёрки автомобили недопускались. Шоссе официально кончалось на пятачке у автобусной остановки,въезд же на площадь осенял полновесный «кирпич». Однако водитель, матерясь, простёруказующую длань:

— Да холера-то с ним, давай прямо к ментовке!

Главная площадь городка выглядела небогато. На районныйцентр она никак не тянула. Разве только на волостной. «Не Выборг, —сделала вывод Оксана. — Не Приозёрск, не Луга, не Тихвин…»

И снова ощутила приступ ностальгии по своей однокомнатной.

Так себе площадь грелась под июльским солнышком в окружениизданий, предназначенных делать её центром общественного притяжения. Жёлтый сбелыми колоннами Дом культуры (ныне — Дом творчества), Дом быта, большойпродуктовый магазин, симпатично отделанный «еврогорбылём»… По другую сторонузеленел сквер с детским городком, а за ним просматривалось строение с толстымирешётками на окнах. Оксана признала бы его и без указующей водительской длани.

Она подрулила, остановила автобус и с большим облегчениемвыключила натруженный дизель. Приехали!

— Граждане, никому не уходить, будете проходить каксвидетели по уголовному делу, — важно объявил Колякин и без промедленияустремился внутрь райотдела. Отсутствовал он очень недолго, однако к моментуего возвращения с дежурным по УВД в автобусе оставались только бесчувственныебандиты, водитель и Варенцова. Все остальные успели тихо диссоциировать подомам. Ну не любит у нас народ свидетелями проходить, а уж по мокрому-то делу…

Ещё задержалась бабка с корзиной, и то потому, что была самане местная. Ей ещё предстояло переть неподъёмную (как выяснилось) корзину вкакую-то Глуховку. Судя по тому, что казённый транспорт из Пещёрки туда неходил, деревня своему названию соответствовала вполне.

— Погодь, Ерофеевна, — устало бормотал водительавтобуса. Ему уже перевязывала голову примчавшаяся из дому жена. — Ща мысына… с машиной… только до самой-то до вашей… ты ж понимаешь…

— Ничё, Вася, ничё, — отмахиваласьбабулька. — Там уже я кузнецу свистну, он встретит…

Возле райотдела уже вовсю происходила обычная в такихслучаях кутерьма: предъявление документов, писание протоколов, явлениепрокурора и милицейских чинов, приезд автозака… Оксана не спешила официальнопредставляться, больше наблюдала, оценивала. «Прокурор — пьющий, видимо,берущий, больше эмоционален, чем деловит. Начальник УВД — завис вподполковниках, в справедливость не верит и давно на всё забил. Первый зам —бабник, карьерист и говорун, но дело своё знает, так что далеко пойдёт…»