Анатолий Овчинников

Мемуары советского мальчика

Все персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми, случайно.

Девочка мечты и коварная труба

Детство и ранняя юность мои прошли в городке Задонск Липецкой области — городе со всего 10-тысячным населением, количество которого не меняется с переписи 1898 года. И не дай вам Бог было тогда назвать его в разговоре деревней — сразу получили бы в зубы! Мы гордились тем, что были городские, а не какой-то там «колхоз». Хотя, между нами, не то чтобы традиционных 10 отличий от села было найти невозможно, но даже хотя бы парочку: те же старые домишки под ржавыми крышами без любых мыслимых удобств, те же непременные огороды-палисаднички с сиренями, лопухами и мальвами, такое же хаотичное нагромождений почерневших сараев-погребов, дощатых домиков с сердечками на дверцах и «котухов»-клетей для скотины и птицы.

Правда, разумеется, в городке присутствовали все непременные атрибуты районного центра: райком, райисполком, райпищеторг, райбольница, раймилиция, райпожарка и т. д. — всё на «рай» (заметьте, не на «ад», а именно на «рай» — как нам всем тогда казалось). Имелось две средние школы в вечном противостоянии достижений, заведение с громким названием «Ресторан Дон» — скорее забегаловка со столиками, две-три городские столовки с пивасиком на розлив, и парк культуры и отдыха с загаженными грачами вечно неработающими аттракционами. Да, еще эпицентр городской жизни, средоточие вечерних устремлений для всех поколений горожан — кинотеатр «Восток» на 200 посадочных, постоянно заплеванных семечками, мест. Но мы любили этот городишко — другого-то у нас не было.

Первый опыт общения с себе подобными я приобрел в местных детских яслях, оставив по себе добрую память в сердцах нянечек как самый щедрый воспитанник насчет пачканья подгузников. После выпускной манной каши в яслях я был принят без экзаменов в детский садик «Ромашка», в который уже лет с 4-х я перемещался туда-сюда самостоятельно. Благо, дом наш был от него наискосок через булыжную мостовую, по которой, кроме редких конных экипажей и «Победы» предрика (председатель районного исполнительного комитета — мэр по-нашему) никто не ездил — некому было.

Форма одежды у тогдашних мальчиков была у всех стандартная: зимой — исключительно валеночки с галошами, пальтишко на вате и шапка с завязочками; летом — сандалики, черные или синие сатиновые трусики с обязательно заправленной в них светлой рубашке-вышиванке по украинскому типу. Хоть и жили мы в России, но модный тренд для всего Союза создавал тогдашний «лидер нации» Н.С. Хрущев, щеголявший летом исключительно в вышиванках своего хохляцкого детства. Но эта летняя форма одежды была исключительно для законопослушных воспитанников детского садика, все прочие дети, да и детсадовские в свободное от основной службы время, не имели в своих нарядах ничего лишнего, кроме трусов, сандалии тоже были необязательны. Ну, а девочки уже приучались к коротеньким платьицам.

Завтраки-обеды-ужины проходили в столовой (она же общий зал) за малюсенькими лилипутскими столиками и такими же стульчиками. Помимо стандартных для того времени детских блюд типа манной каши и молочного супа с макаронами (макароны тогда сыпали во всё, что угодно, беспощадно), запомнились картофельные котлеты с киселём и жареные камбала или морской окунь с картошечкой. Ох, вкуснотища! Все было бы хорошо, но впечатление от еды портил обязательный рыбий жир, типа, от рахита (хотя рахитов я особо не наблюдал) — дрянь конченная!!! Столовую ложку раз в день, хоть ты тресни, но проглоти. Теперь без него как-то обходятся. Моды и запреты на еду меняются: в моём детстве все старались делать с сахаром — от тех же макарон до бутербродов и самогонки. А теперь сахар — белый убийца — вот тебе на!

Послеобеденный сон был обязателен, как восход солнца. Спальни были оборудованы в полуподвале, и родители могли умильно наблюдать как сопит их чадо в крошечных железных кроватках. Интересно тогда решалась проблема туалета: его просто не было в нашем привычном понимании, как не было и никакой канализации, впрочем, её не было ни у кого в городе. Взрослые ходили в специальную будочку, а дети — на горшочки, причем все решалось в одном помещении и для девочек, и для мальчиков — по финскому варианту. Летом на площадке те же горшки стояли у забора для всех желающих и — вынужден вас шокировать — они всегда были заполнены под завязку.

Предоставленные сами себе, дети, как правило без подсказок находили чем заняться и во что играть. Вот вам пример. Была у нас в садике одна девочка — Олечка (фамилию не скажу, хотя помню) — она считалась красоткой, и все мальчики за ней ухлёстывали. А только что прошел нашумевший тогда фильм «Человек-амфибия» — это 1961 год, мне 5 лет. И вот мы как играли? Оля была, естественно, Гутиэре, а на роль Ихтиандра первым вызвался маленький шкет Мишка Банин, но я ведь тоже хотел поихтиандрится, и дело шло к потасовке двух юных оленей. И вот тут мудрая, как змея, Олечка выдала соломоново решение: а пусть будет два Ихтиандра… Вот это да! Ну, кому бы такое пришло в голову?! Вот вам уровень мышления у 5-летней Клеопатры.

И мы с Мишкой, вполне удовлетворенные этим решением, кружились потом вокруг Гутиэре, размахивая руками (как бы плавниками) с завываниями в унисон к саунд-треку фильма. С Мишкой мы после этого стали друзьями, но его отправили после садика в другую школу и постепенно все забылось. А вот Олечка и в школе продолжала блистать вплоть до выпускного бала. Она еще оказалась и пятерочницей. Но классу к четвертому у меня сместились приоритеты: на первые места вышли фотография, шахматы, рыбалка, запойное чтение всего, где только попадались буквы и круглосуточный до одури дворовый футбол.

Тогда же, но уже зимой приключилась такая история. Шел я, как обычно в садик через улицу Крупской (а мы жили в районе «элитней» некуда — пересечение Ленина и Крупской). Морозяки тогда стояли — не чета нынешним. За мостовой был ряд магазинчиков — книжный (на втором этаже райбиблиотека), что-то там с селёдкой и кафе — не кафе, а вроде как «Пиво-воды» с двумя столиками внутри. С улицы окно в эту забегаловку было огорожено стальной трубой дюймового калибра, чтоб алкаши стекло не сразу могли разбить. На трубе на мою беду висела капелька воды, мимо которой я никак не мог пройти. Я её, естественно, лизнул…