Анна Баканина

Мэй. Шёпот отчаяния

Пролог

Меня окутывала непроглядная тьма. Плотная, как туман после дождливого дня, она забиралась глубоко в разум. Сил совсем не было. Я не понимала, что со мной, где нахожусь, жива ли. Мысли с трудом пробивались в воспалённый мозг, но их почти сразу перебивал белый шум. Он оглушал, сводил с ума, а каждая попытка хоть что-то вспомнить сводилась на нет. В голове будто вакуум. Система не поддавалась, что порождало только больше вопросов.

Доступ закрыт.

Оптика ожила совсем ненадолго. Маленькое окошко с уже надоевшим уведомлением в очередной раз всплыло перед глазами.

Как закрыт? Почему я не могу пробиться в собственные воспоминания? Это ещё больше заставляло напрячься. Когда ты не можешь открыть файлы в голове, а система буквально не признаёт тебя, это уже плохой знак. Ты либо отключён от сети и вся внутренняя система в спящем режиме, либо есть повреждения, которые затрудняют работу. На самом деле причин много и одна не лучше другой. Из-за чего и появляется это назойливое уведомление с ограничением к доступу.

С другой стороны, всё могло быть и хуже. Наверное, это тот самый случай, когда думаешь, что всё плохо, выхода нет и вообще всё тлен и мрак. А на самом деле ничего ужасного не произошло и всё, как многие другие проблемы, решаемо. Потому что, если хорошенько подумать, то могло быть в разы хуже. Да, я не знала, что со мной, но сейчас это не имело особого значения. Жива? Возможно. Могу думать, рассуждать? Не без труда, конечно, но да. Значит, не всё так и плохо. Просто не тем занимаюсь. Надо не пробиваться к архиву воспоминаний, а вместо этого нужно постараться провести диагностику. Самую элементарную, базовую диагностику. Так хотя бы станет понятно, есть подключение или нет.

Процесс диагностики систем запущен:

Оптика — повреждение зрительного нерва; нейронная сеть — результаты отсутствуют.

До окончания проверки остались двадцать минут.

Мне уже не понравилось начало. Особенно то, что процесс прервался, не успев начаться. Потрясающе. И что в конечном итоге я имею? Полное незнание в каком состоянии находятся системы, что со мной и где нахожусь. Собственно, всё то же самое и ничего нового. Если попытаться рассуждать логически, а это — то немногое, что могу делать на данный момент, вроде бы я не мертва. Вот только что-то радости совсем нет. Полная дезориентация не способствует появлению положительных эмоций. А подвешенное состояние только усугубляет сложившуюся ситуацию. Добавить к этому не самый оптимистичный настрой и самовнушение с элементами депрессии, получается уже целая симптоматика пациента психиатрического отделения.

Ничего не бывает просто так, всегда должны быть причины. Моё нынешнее положение — это лишь следствие тех причин. Весьма странное и неприятное состояние. Его можно сравнить с тем, когда находишься в замкнутом пространстве и без света. Без возможности пошевелиться, полная скованность движений. Я и раньше не чувствовала ничего: ни холода, ни тепла, ни болевых ощущений. Сейчас же не чувствую собственное тело. Его будто нет. У любого другого человека нечто подобное вызвало бы приступ паники. Желание поскорее выбраться из заключения, встать на ноги, увидеть дневной свет. Но у меня даже такого не было. Страх неизвестности не накрыл с головой, разум не начал судорожные метания в жалкой попытке выбраться из ловушки. Лишь нарастающее раздражение никак не покидало меня. Полная беспомощность, отсутствие возможности что-либо сделать, разобраться и наконец выйти из этого грёбаного состояния.

Чем дольше я находилась в этой прострации, тем больше казалось, что это никогда не кончится. Есть такое явление, как послеполуденный ужас. Когда человек испытывает иррациональную тревогу, смотря на светлое безлюдное пространство, неподвижность крон деревьев, отсутствие теней под палящим солнцем… И последующее появление неприятного чувства надвигающейся беды. У меня было почти точно так же, только без тревоги. Время словно остановило свой бег, а вся непроглядная темнота, окружающая меня, всё больше напоминала стоп-кадр. Либо это я была тем самым стоп-кадром, а жизнь текла мимо меня. Сложно объяснить, особенно, когда не понимаешь, что вообще происходит.

Мысли то и дело путались в голове, переплетались между собой словно нити, образуя большой клубок. Не знаю, сколько ещё раз пыталась провести диагностику систем. Уже сбилась со счёта. Я всё больше ощущала себя отголоском чего-то или кого-то, что осталось за пределами тьмы. В такие моменты невольно начинаешь задумываться, а есть ли ты на самом деле? Это я могу считать себя живой, а что если это всего лишь кажется? И всё это не что иное, как остаточная память? Вот хочу пошевелиться, а не могу. Ведь когда осуществляется какое-либо телодвижение, в теле чувствуется напряжение мышц. Сложно не заметить, как поднял руку, пошевелил ногой. Это происходит на подсознательном уровне. Сейчас я даже этого не могла понять, казалось бы, самого элементарного.

Невольно захотелось закричать. Не от бессилия, а от злости. Но даже это не удавалось сделать. Не знаю, на что злилась… наверное, на саму себя. Что не могу толком разобраться, понять проблему и устранить её. Всё отчётливее чувствовала себя беспомощной, но даже несмотря на это не собиралась сдаваться. Не в моём духе опускать руки, поддаваться отчаянию и начинать жалеть себя. Повторюсь, ничего не бывает просто так. Любые неприятности имеют свойство заканчиваться. Даже такое дерьмо, как это. Как бы то ни было, оно не может длиться вечно. Мне сколько угодно может казаться обратное, но на самом деле это не так. Пусть я не могу знать, сколько это продолжается: час, два или сутки, но на деле может не больше пяти минут. Рано или поздно это закончится. А пока, единственное, что остаётся делать, ― это ждать. Не самое лучшее и приятное, но других вариантов всё равно нет.

Глава 1

Как быстро человек или любой другой живой организм может привыкнуть к новым и непонятным для него вещам? Как быстро наступает принятие его безвыходного положения? Не знаю, как у нормальных, живых людей, а у меня это произошло, на удивление, быстро. Сама от себя не ожидала такого спокойствия. Я уже перестала осуществлять какие-либо попытки, чтобы выбраться из этого плена. Белый шум больше не действовал на нервы. Забавно, я его почти даже не слышала. Даже больше скажу, мы почти стали одним целым. Наверное, это и есть то самое принятие.