Телефонный звонок застал Макара в ванной, когда он, чередуя горячую и холодную воду, пытался реанимировать себя после дружеского застолья. Только приличные люди ждут достойного повода, чтобы отметить, думал он. А для таких, как он и его друзья, придумана пятница.

— Пора менять традиции, — разглядывая в зеркало припухшие веки, пробормотал Макар и, заслышав звонок, едва не упал. Впрочем, падать в душевой кабине с его ростом было особенно некуда, но, как говорится: не буди лихо, не поминай черта и вообще — пить надо меньше.

Замотав полотенце вокруг бедер, он прошлепал на кухню в поисках телефона. Затем направился в коридор, пытаясь на слух определить, из какой щели рингтон задорно выдает «Хава Нагила».

Телефон нашелся в вазе с виноградом. Макар, выцепив горсть сладко-кислых ягод, ответил с полным ртом.

— Шлушаю? — прошамкал, стирая с подбородка брызнувший сок.

— Макар Дмитриевич? — спросил приятный баритон.

Макар отнял от уха телефон и посмотрел на экран. Номер был ему не знаком. Интересно, кому он понадобился ранним субботним утром, когда все приличные люди, да и неприличные — чего уж! — заняты самими собой.

— Макар Дмитриевич Чердынцев? — уточнил мужской голос.

— Их бин натюрлих, — ответил Макар и упал в удобное мягкое кресло.

На другом конце провода кашлянули. Макар пригладил подсыхающие волосы и, стараясь быть вежливым, произнес:

— Доброе субботнее утро! Вы абсолютно правы. Это я — Макар Дмитриевич Чердынцев. Операторам телефонных сетей просьба не беспокоить, кредиты не предлагать. И, пока я добрый, то не буду ругаться матом, — он хмыкнул и закинул загорелые длинные ноги на журнальный столик.

— Да-да, конечно. Вы простите, что я звоню… Действительно, суббота, — в голосе незнакомца появились извиняющиеся нотки. — Просто у нас тут новогодние утренники вовсю. И времени уже почти девять, вот я и подумал…

— Действительно, — пробормотал Макар. — Утренники, надо же! Только я уже вышел из этого возраста, у меня теперь, в основном, вечерники, если вы понимаете, о чем я…

— Хм… да… в общем, конечно. Позвольте представиться, и еще раз прошу извинить…

— Да боже мой, прекращайте вы свои реверансы! — Взгляд Макара уткнулся в недопитый стакан, и живот стянуло болезненным спазмом с очередным напоминанием о том, что здоровье можно очень даже легко пропить и проесть.

— Меня зовут Альберт Венедиктович, — представился мужчина.

Макар терпеливо ждал, прикидывая, чем бы ему позавтракать, чтобы заглушить воспоминания о вчерашних суши и горячительном. Хорошо, что они в клуб вечером не поперлись и девиц не пригласили. Все-таки, 26 лет это вам не 18, силы уже не те…

— Я звоню вам по поводу вечера памяти незабвенной Амалии Яновны, который состоится в нашем театре…

От неожиданности Макар хрюкнул и заерзал по велюровой обивке.

— Так, с этого места, пожалуйста, поподробнее, Венедикт…э…

— Альберт Венедиктович, — подсказал ему собеседник. — Художественный руководитель Добринского театра драмы.

— О как! — подобрался Макар. — Очень приятно. Так что вы сейчас сказали? Незабвенная и что-то там еще… Кто?

— Амалия Яновна Горецкая. Старейшая актриса нашего театра, почившая…

— Почившая? — подскочил Макар.

— Ну да… — кажется, теперь и собеседник был несколько обескуражен.

— Ну и дела… А откуда, кстати, у вас мой номер? — вставая, с подозрением спросил Чердынцев.

— О, это длинная история…

— Что ж, кажется, я готов ее выслушать, — переваривая новость, Макар направился на кухню и достал пару сырых яиц из холодильника.

— После безвременной и трагической для всего театрального сообщества смерти Амалии Яновны…

— Если не ошибаюсь, ей было лет восемьдесят пять, — Макар примерился и разбил первое яйцо на сковородку. Следом за ним последовало второе, которое плюхнулось на дно вместе с кусочком скорлупы. Макар стал возить пальцем в скользкой жиже, пытаясь выковырять осколок.

— Девяносто, — полным уважения эхом отозвался Альберт Венедиктович. — Так вот…

— Подождите, так значит, она умерла. Когда? — Макар включил плиту и подошел к окну.

Синоптики не врали — снегопад усилился, что, впрочем, его не особо волновало. Раньше понедельника Макар не планировал даже нос показывать на улицу. Диван, сериал, фрукты и минералка — воскресный релакс обещал минимум приключений, но максимум здорового и цветущего вида в начале недели.

— Позавчера. Ночью. А обнаружили вчера ближе к обеду. Вероятно, вам еще не сообщили… — снова кашлянул мужчина.

— А должны были? — удивился Макар.

— Ваш телефон мы нашли в ее вещах, в гримерке. Она, конечно, давно не играла, но время от времени радовала нас своим присутствием. Поэтому, кое-какие ее вещи оставались в театре, чтобы… Ну вы понимаете…

— Еще бы не понять, — покачал головой Макар. «Похоже, эта грымза до последнего не желала сдавать своих позиций.»

— Так вот. В ее книжке, где она делала пометки для своих ролей, было записан ваш номер и имя как Макар — «недостойный внук», извините. А наш корифей, Демонюк Александр Карлович, который служил театру рядышком с Амалией Яновной больше тридцати лет, и вместе с ней дышал пылью кулис, подтвердил, что…

По кухне поплыл сизый дым. Макар принюхался и, выругавшись, схватил сковородку, чтобы тут же скинуть ее в раковину. Раздалось громкое шипение и скворчание от воды, попавшей на раскаленный металл. Макар распахнул форточку, и уличный воздух ворвался внутрь, разбавив прогорклый запах яиц острой морозной свежестью. В это время из трубки продолжало монотонно нестись:

— Вы были представлены с Александром Карловичем друг другу в ваш последний приезд, помните? У Амалии Яновны был спектакль, и мы искренне думали, что сможем отметить ее девяностолетие в стенах нашего театра, но судьба распорядилась иначе…

— Ну да, ну да, что-то припоминаю, — Макар отломил кусок бородинского хлеба и принялся жевать его, рассматривая через стекло водителей, которые пытались откопать во дворе свои авто.

— Александр Карлович сейчас болен, поэтому вряд ли сможет присутствовать на вечере памяти…

— Вы меня запутали совсем! — вспылил Макар и, схватив чашку, набрал в нее воды. Залпом выпил и с трудом сдержал рык, уткнувшись в локоть. — Вы действительно считаете, что я должен заниматься вот этим всем… Встречи, вечера… бенефисы?!

— О нет, этим займемся мы.

— Так какого же…

— А разве вы не собираетесь хоронить Амалию Яновну? — ахнул собеседник.