Александр Зубенко

Крушение "Борта № 84"

Глава 1. Катастрофа

От автора

Безумьем миг казался в темноте,

Когда бежал от волчьей стаи ночью.

В душе лишь страх, и сердце в пустоте —

Перевернулось, вой услышав волчий.

Вокруг лишь снег. Ни звука, ни души.

Кругом лишь ели инеем покрыты.

Костёр зловещий ветер потушил,

Обглоданные кости в снег зарыты.

Луна смеялась, прячась в облаках.

Не замечала, как бежал я в страхе;

И как дыханье слышал я впотьмах

На потной, кровью вымокшей рубахе.

Друзья погибли. Некому помочь.

Свинцом налились ноги, нету силы.

Усталость вдруг взяла, бежать невмочь

(Хоть никогда я не казался хилым)

…Вожак напал. Безумья миг настал.

Дохнуло смертью. Мозг налился кровью.

И как подкошенный, я в мокрый снег упал.

Вонзились когти. Сердце взвыло болью.

Я слышал хрип, рычанье, визг и вой.

Я чувствовал, как зубы рвали тело.

И от волков обгрызанной ногой

Я отбивался. Всё во мне немело.

Залитый кровью, без лица, без рук,

Разорванный, объеденный, без кожи,

Я умер. И последний сердца стук

Затих в ночи…

Прости меня, о Боже!

(Александр Зубенко. Из сборника: «Стихи с того света»)

* * *

Глава 1. Катастрофа

Тундра Заполярья.

Вечная мерзлота.

Нефтяные буровые вышки.

Наше время.

Вертолет с бортовым номером «84» падал уже восемь секунд. Его несло к земле, крутя в вихрях турбулентности. Корпус трещал по швам. Рвались лопасти винтов. Ломалась хвостовая балка. Ветер свистел, врываясь в пробоины. Машина разваливалась на части.

— А-а-а… — доносились крики. Пятеро полярников, вылетевших с базы месторождения, вместе с тремя членами экипажа, оказались в огненной ловушке.

— Гриша-а! Горим! — неслось из салона.

Вспышка плазменного протуберанца прочертила небо, уйдя в облака. Огненный шар вздулся в размерах, вспыхнул нестерпимым свечением: ВЖЖ-АААХ! — раздался неимоверной мощности взрыв. Полярников расшвыряло по салону. Один врезался головой в иллюминатор, да так и застыл. Из кабины пилотов валил дым. Стрелки приборов бешено вращались, словно сойдя с ума. Ни компас, ни рации не подавали признаков жизни. Автоматика вышла из строя. Попав в магнитную бурю, экипаж не сумел вовремя приземлить машину в снегах. Остервенелый гул закладывал уши. Струи жидкого огня пожирали машину. Кашель, стоны, всхлипы, дикие крики.

— Нас тянет к земле!

— Падаем!

— Машина горит!

— Валька, ты жив?

— Помоги-те-ее!

На девятой секунде борт номера «84» потерял лопасти несущего винта. На десятой разломился хвост. На одиннадцатой их несло по частям к земле — к снегу, тундре, вечной мерзлоте. На двенадцатой — БА-ААХХХ! — озарилась вспышкой полярная ночь. На миг стало видно как днем. Мощный взрыв потряс землю. Балки корпуса расшвыряло в разные стороны. Клубы дыма застлали свет. Пилоты погибли, едва вертолёт коснулся мерзлого грунта тундры. Выжили шестеро. Они и были теми полярниками, что вылетели рейсом «84» навстречу судьбе.

А начиналось все, собственно, вот так…

* * *

В одном из двух заведений общепита в поселке нефтяников, за последним столиком сидел угрюмый полярник. Унты на ногах. Полушубок. Меховая шапка. Поверх капюшон. Сидел один, в самом дальнем углу. За соседними столиками в карты играли нефтяники.

— Бубновый туз тебе в зубы! — хохотал кто-то.

Звенели бокалы. Пахло перегаром и куревом. Миловидная Глаша разносила подносы с закуской. Сегодня получка. Десяток бородатых мужчин, сдав смену, резались в «дурака». На столах кружки с водкой. На общей плите в раздаточном блоке жаркое из оленины. Запах подгоревшего мяса, сдобренного чесноком, разбавлял дым коромыслом.

— Валька, чтоб тебя в душу! Не видишь, у него восьмерка в руках?

Гомонили. Смеялись. Опрокидывали глоток за глотком чистый спирт. Закусывали. Две женщины-повара сменяли посуду. Баба Маша уборщица мыла полы.

— Наследили, бурильщики чертовы! — злилась она, выкручивая тряпку. — Спасу от вас нет, богохульцы!

Угрюмый мужчина повернул голову к игрокам. Прищурился. В руках сжимал кружку со спиртом. Играть не хотелось.

— Ну как ты тут, Вадим Андреевич? — подсел с куском мяса в миске полярник. — Все один да один. Помог бы Вальке, а то ему уже вторые шестерки на погоны вешают.

Угрюмый поднял глаза на соседа:

— Я тебя не звал. Иди, играй сам.

— Да что ж ты все мучаешься? Уже полгода прошло, а ты всё готов застрелиться. Бога побойся. Ну, изменила жена — с кем не бывает! Знаешь пословицу? «Муж в Тверь, супруга за дверь». Подумаешь, баба. Сколько таких мужьям изменяли. И ничего. Живут, бродяги, работают. Деньгу заколачивают.

— С твоим утешением еще больше напиться. Глаша! — крикнул хозяйке. — Дай еще спирта. Нажраться хочу.

К столику, покачивая бедрами, скользнула расторопная Глаша. Гулять, так гулять! У нефтяников получка, чем ей хуже?

— Налей полный. И воды разбавить принеси.

— Так точно, мой господин, — хихикнула девица. — А не много ли будет? Как бы до общежития на руках не нести.

— Не ты понесешь, не тебе и ворчать, — буркнул Вадим Андреевич. Фамилия у него была Строев. Сорока пяти лет. Самый старший по возрасту из смены бурильщиков. Был бригадиром.

— Тетя Маша, несите Вадиму закуску, а то свалится с ног! — крикнула через зал Глаша. Все игроки разом обернулись, застыв с картами.

— Оставь ты его, Семён! — крикнул самый молодой, тот, что Валька. На плече красовались две шестерки. — Иди, лучше, мне помоги. Андреич и сам без тебя напьется. А мне помощь нужна.

Отставив ведро с тряпкой, к столу подошла баба Маша. Грохнула рядом тарелкой. В ней огурцы с жареным мясом:

— Закусывай, Вадим. Да хватит слюни пускать. Не дождалась, потаскуха — так ей и надо. Девиц много, на тебя хватит.

— В сорок пять лет? — поднял воспаленные глаза Строев. — Куда мне теперь за девицами?

— Дети у тебя уже взрослые, сами живут. Семьи есть. А жену выкинь из мыслей.

— Неужели, мало ей посылал заработанных?

— Бабы, они такие! — глубокомысленно пожал плечами Семен. Встал, хлопнул по плечу:

— Не напивайся. Нам завтра лететь на вертолете, сам знаешь.

— Вам-то лететь, — хмуро опрокинул стакан Вадим. — По домам после вахты. А мне куда прикажешь? Татьяна приютила у себя другого.

— Квартира на неё?

— В том-то и дело. Я только прописан. Хотя покупал за свои. Она копейки не вложила.

— Это понятно. Всегда так. Мы, братец, племя полярников — таков наш удел. Кого ждут по году, по два. Кого бросают. Мой тебе совет, бригадир. Прилетаешь в аэропорт, сразу звони ей по мобилке.