ногами. Налились свинцом, онемели от страха. Он видел впотьмах спину Семена. Тот несся вперед, по следам. В сгустившейся мгле наступавшей метели был виден свет его фонаря. Луч метался в кустах чахлой растительности. Завывания ветра стали сильнее.

Степан уже не бежал. Он полз на четвереньках как побитый пес. При виде мелькнувшей спины Семена, глаза его вдруг блеснули. Блеснули во тьме совсем как у волков.

Спина!

Вот, что сейчас ему нужно! В помутневшем разуме шелестел настойчиво голос:

Он назвал тебя мразью. Паскудой. Обещал прирезать ножом.

Степан Поздняков прислушался внутренне. Голос вторил и вторил:

Отомстить! Отомстить!

Потом стал удаляться.

— О, боже! — донесся из сугробов крик Вальки. — Я… о, чёё-ёрт! Я… я нашел!

И тотчас оборвался в дикий, заходящий всхлип:

— Не-е-ееет!

Спустя минуту, Степан Поздняков все же дошел на свет фонарей. Там уже склонились над телом три друга. Степан глупым взглядом уставился на отпечатки множества лап. Два-три десятка, не меньше.

— О, не-еет! — убивался в слезах юный бурильщик. — Вначале Петруха, теперь Гриша!

Поздняков тупо взирал на комок разодранной плоти. Как и у первой жертвы, у Гриши отсутствовали ноги. Лишь кости конечностей белели в красном от крови снегу. Место трагедии постепенно покрывалось слоем снега. Капюшоны вздыбились колом на пронзительном ветре.

— Что эти твари наделали? — продолжал голосить Валька, бережно переворачивая окоченевший труп. Он лежал на животе. А когда повернули, в небо со звездами уставился остекленевший взгляд, полный ужаса. Открытый в предсмертной агонии рот так и замерз на морозе. Половина лица была срезана, словно наждачкой.

— Его тащили по снегу, — сделал заключение Строев. Печально и с горечью смотрел он на друга. Бывший охотник, силач, бурильщик-атлет. Всегда безотказный. Любивший Вальке вешать шестерки в «дурака» на погоны. Добрый, мягкий, покладистый.

— Мир праху, — перекрестился со слезами Вадим. — Понесли в лагерь, Семен.

Вдвоем они подняли вполовину легкое тело. Казалось, оно сейчас зазвенит на морозе. Ветер дунул в обезображенное лицо Гриши, которое уже никогда не улыбнется.

— ВШУ-УУУХХХ!… — прошелестело как шлейфом где-то в черноте за сугробом: ВШУ-УУХХ!…

Валька на миг обернулся. Прислушался. Впереди завывал ветер, а сзади что-то другое. Опять показалось — блеснули глаза. По два с двух сторон.

— Ружье не забудь, — донесся приказ Строева. Они уже несли тело к ночевке.

Валька тряхнул головой, отгоняя мираж. Глаза постепенно растаяли в бездне черного зева. Не внезапно пропали, словно моргнули, а медленно — будто растворяясь, отступая назад в темноту.

— Что за чёрт! — встряхнул головой второй раз. И тут же увидел цвет глаз Позднякова.

Увидел и…

Отпрянул, пятясь назад:

— Э-ээй, ты! Ты чего?

Поздняков смотрел бессмысленным взглядом на горло бурильщика. Зрачки глаз на миг приобрели вертикальность.

— О-о, хре-еен твою душу! — пятясь к кровавым следам, издал вопль юный нефтяник. — Сёма-аа! Схватил винтовку, машинально передернул затвором. — Сёма, Андреич! Стойте! Что это с ним?

Оба старших коллеги обернулись, уйдя на десяток шагов вперед.

— Догоняй!

— Да погодите вы! Гляньте на этого новенького!

— Что с ним?

Боком-боком, огибая безумца, Валька, держа на прицеле Степана, с опаской обошел стороной.

— Он эт-то… — порыв стужи заглушил изумленный голос. Откашлялся, косясь на застывшего в позе Степана. — Он, по-моему того… В смысле, свихнулся!

Оба полярника, держа на плечах обледеневшее тело, разом остановились. С разодранных в клочья конечностей Гриши свисали сосульки замерзшей крови.

Степан перевел полный безумства взгляд на новых коллег. Дернулся телом. По коже под курткой прошла волна обжигающей боли. Зажмурился. Потряс головой. Зрачки вернулись в свой положенный вид. Теперь они были точками. Но не как у наркомана. Что-то особенной, доселе странное и непонятное сквозило в них.

— Ты это… чего? — повторил Валька, не сводя дула ружья со Степана. — Ты как, парень? Нормально?

— А? — будто в прострации переспросил тот.

— С тобой все в порядке? — нахмурился Семен.

— Со мной? — он взирал на них отрешенным взглядом. — Со мной… д-да, — запнулся. Непонимающе уставился на отпечатки лап. — Что здесь с-случилось? Где… — всхлип, — где я?

Вадим Строев уже понял, в чем дело.

— Шок от крушения. Потом сразу две смерти. Надо парню помочь. Валентин, подержи! — без какой-либо злобы передал свою часть тела Гриши юному другу. Валька подставил плечо, отдавая винтовку. Бригадир подошел вплотную к Степану.

— Пойдем, братец. Грише уже ничем не поможешь. А на нас надвигается буран.

— А? Буран? — непонимающе обвел тот взглядом крутящиеся вихри метели.

Строев легонько и вежливо подтолкнул в бок.

— Нужно срочно укрыться в овраге. Там костры… — и с сожалением вспомнил, что они бросили догорающие угли, мчась по следам Гриши. — Валька! — закричал сквозь ветер. — Оставь Гришу нам. Беги к кострам. Спасай угольки!

Валька понял мгновенно. Передав тело Семену, что есть мочи, помчался вперед, в темноту, где едва теплились два огонька. На ходу обернулся. Бригадир взял под локоть Степана. Тот уже пришел в себя. Двигался осмысленно, без сопротивлений, но машинально. Подчинялся начальству.

Когда расположились у костров — Валька успел поддержать огонь — сразу принялись копать ямы от вьюги. Накидали веток, растянули сверху брезент как навес. Гришу решили хоронить, когда стихнет буран. Спустя час наступило черное полярное утро. Ни солнца в долгую полярную ночь, ни света, ни теплых порывов ветра. Только пурга, только снег и мороз. Разожгли третий костер. Разогрели на четверых две банки тушенки. Тело Гриши осталось лежать за пределом навеса. В вечной мерзлоте с ним ничего не случится. По кругу пустили флягу со спиртом. Помянули уже пятую смерть в их команде.

— Аминь!

Глотая кусками горячее мясо, Степан Поздняков виновато обводил взглядом коллег по бурению.

— Простите. Не помню, хоть глаз вырви. Наверное, шок — вы правы.

— Бог простит, — буркнул Валька, с недоверием косясь на него.

А что будет дальше?

День предстоял быть долгим. Под навесом хоть чуть-чуть теплее — защищали сугробы оврага. Наверху завывала метель. Дым трех костров согревал озябшие ноги. Все молча съежились, прижимаясь друг к другу спинами.

Так что ж будет дальше? — не давал покоя Семену вопрос.

Глава 4. Семён

Наше время.

Полярная ночь.

Пурга бушевала всю ночь, временами срываясь в настоящий буран. Навес занесло слоем снега. Мело по крупному. Говорить и поддерживать беседу не имело смысла. Смерть Гриши, сразу после смерти Петрухи потрясла всех не меньше, чем Позднякова. Особенно был потрясен Валька.

— Девять патронов осталось, — пересчитывал он бессмысленно, лишь бы что-то сказать. Сидели, прижавшись друг к другу, спина к спине. Снаружи бесновались вихри бурана.

— Что-то не припомню я в наших краях такой непогоды, — поделился Строев с друзьями.

— В каких наших краях? — поддел Валька. — Мы