Максим Максимов. В интересах истины

Мы идем по улице старинной,

глина на ботинки налипает.

Не бывает эта жизнь стерильной,

ну и хорошо, что не бывает.

Г. Григорьев

Мы дружили с Максимом Максимовым больше двадцати лет, с 1981 года, когда он поступил на первый курс Ленинградского Театрального Института. Потом встречались во время его службы в армии, и я каждый раз невольно вспоминал лермонтовские слова о том, что под серой солдатской шинелью может биться благородное сердце…

Дружили и потом, когда Максим писал об искусстве и литературе в газете «Смена», а затем перешел в Агентство Журналистских Расследований.

Признаюсь, я отговаривал его от этого нового увлечения, ставшего последним. Зачем было Максиму вообще заниматься расследованиями криминала? Пиши себе о театральных премьерах, о музыке, выставках, и ходи в тонких ценителях искусства. Милое дело…

Естественно, мои уговоры не подействовали. Максим хотел писать о том, что казалось ему более актуальным, более нужным. Причиной тому все то же благородное сердце.

— Об искусстве и без меня напишут — отвечал он:

— А расследовать криминальные дела гораздо полезнее. Я чувствую — у меня получится.

Что ж, Максим не ошибся и не переоценил себя, у него действительно получилось. Так хорошо получилось, что он стал реальной угрозой для представителей преступного мира.

Я всегда гордился дружбой с Максимом Максимовым. Мне было приятно, что у меня есть такой друг — умный, талантливый, интересный. Надежный человек, на которого всегда можно положиться. Настоящий мужчина.

В каком-то смысле Максим был крайне неудобным собеседником. По всякому важному вопросу он имел свое оригинальное и твердое мнение, которое тут же высказывал. Стоило сказать что-нибудь принципиальное, как он тут же откидывался на стуле и с загадочной полуулыбкой говорил:

— Я с тобой не согласен.

Мне очень нравилась эта черта. Людей, которые заглядывают в глаза и на все кивают, много ходит вокруг. Максимов не кивал и не соглашался.

Нам всегда было очень интересно друг с другом. Его любила моя семья. Жена — за то, что был по настоящему умный собеседник. Дочка — за то, что не ленился подбрасывать ее в воздух. А наша собака знала наперед, что Максимов принесет ей лакомство — сыр…

В нем удивительным образом сочетались мужественность и глубокая ранимость, душевная искренность и абсолютная закрытость. Максим был готов часами говорить о политике, культуре, о наших друзьях, но только не о себе самом. Думаю, что по деликатному нежеланию привлекать к себе внимание.

Жарким летом 2004 года Максим Максимов бесследно исчез, и с тех пор мы живем без него. Знающие люди говорят, что его убили. Говорят, что даже известны конкретные преступники. Что ж, благослови, Господи власти и начальствующих довести уголовное расследование до конца. Пусть они установят истину так же хорошо, как это делал Максим.

Откровенно говоря, мне не слишком интересно, кто именно убил моего друга. Я довольно хорошо их себе представляю. Глупые, хитрые, жадные. Уверенные в том, что кроме богатых дач, и банных удовольствий с дорогим коньяком и купленными женщинами, ничего в жизни нет. Неинтересные персонажи, бросовый материал, не о чем говорить. Волчье племя…

Кто-то, наверное, в растерянности считает их отрицательными героями нашего времени. Это не так: они вообще не вполне люди. Накипь, «привходящие обстоятельства». А героями жизни во все времена являются такие, как Максим Максимов — скромные, честные, благородные. Погибшие при исполнении профессионального долга, который у журналистов ничем не безопаснее, чем у моряков и пожарных…

В этой книге три раздела. В первом опубликованы версии случившегося с Максимом, рассказы о расследовании его исчезновения.

Второй и третий разделы содержат статьи Максима, опубликованные им соответственно на темы питерского криминала и искусства. Мир света и мир тьмы, в каждом из которых автор чувствовал себя уверенным знатоком.

Эти статьи написаны в течение длительного периода: с 1990 по 2004 год. Мир изменяется очень быстро, а наша страна просто стремительно, так что многое из опубликованного сейчас выглядит весьма экзотично и уже представляет серьезный интерес для историков эпохи. Недавно еще громкие имена, которые сейчас не принято произносить, и ситуации, каких больше не бывает.

В разделе криминальных статей прошу обратить внимание на их неизменную объективность, на дотошное желание журналиста разобраться и в каждом случае дойти до истины. Максим на самом деле, на полном серьезе переживал за людей, старался кому-то помочь, что-то объяснить. Короче, правильно он сделал, что не послушал моих советов и стал об этом писать. Разгребать завалы грязи должны люди чистые сердцем — такие, как он.

Я часто хожу по улицам вокруг Литейного проспекта, где мы с Максимом столько раз бродили допоздна из кафе в кафе, занятые разговорами обо всем на свете. Мне кажется, что наши беседы не закончились. И вообще: наверное, я напрасно написал вначале, что мы дружили. Мы с ним дружим и сейчас, просто теперь Макса нет рядом…

Дмитрий Петров, директор издательства «Пилигрим», член Союза писателей России

Часть первая. Исчезновение

Лев Годованник. В квартире музыка

О пропаже Максима мы узнали вечером 7 июля 2004 года, на следующее утро сотрудник АЖУРа был во дворе дома 13 по улице Чайковского. Все-таки плясать надо «от печки», если про человека говорят, что он пропал, значит, прежде всего хорошо бы убедиться, что его нет дома.

Сотовый телефон Макса был в то время уже «выключен или вне зоны действия сети», а автоответчик домашнего предлагал голосом хозяина оставить сообщение после сигнала.

Утром 8 июля мы опросили всех жильцов подъезда, на втором этаже которого проживал в однокомнатной квартире Максимов. Результат можно было легко спрогнозировать: здоровался, не безобразничал, машину парковал во дворе, в последние месяца полтора-два принимал потенциальных покупателей своей квартиры.

Соседка сверху частенько курит на лестничной площадке этажом выше, а потому слышит разговоры, характерные для обсуждения разных вариантов обменного процесса. Чего-то большего мы от соседей не ожидали — некоторые лишь от нас узнали о том, что их соседа со второго этажа зовут Максим.

Двор на Чайковского, 13, очень симпатичный: относительно чистый и на ночь запирается. Машины Макса во дворе не было. Дверь подъезда массивная, металлическая, запирается на ключ, экземпляр которого есть у каждого жильца. Предположение о том, что с нашим коллегой что-то случилось не здесь, в дальнейшем подтвердится.

К 10 утра подтянулись друзья Макса, у одного из которых уже давно хранился на всякий