Саид аль-Кадар приподнял воротник пальто, защищаясь от дождя. Погода в Портленде была невыносимой. Он ощущал себя словно в ловушке. Камень дорог, тротуар, здания, которые тянулись к небу, — казалось, все смыкается вокруг него. Тюрьма из стекла и стали. Это не место для такого, как он. И не место для наследника аттарского трона. Однако согласно данным, которые он собрал за прошедшие двадцать четыре часа, именно здесь наследник и находился.

С того момента, как Саид обнаружил бумаги в тайном сейфе своего брата, он стремился выяснить, не мог ли наследник выжить. Алик в рекордное время выяснил не только то, что ребенок жив, но и то, где он находится. Хотя скорость и эффективность работы его друга уже не должны были удивлять Саида.

Сунув руки в карманы, Саид пересек улицу одновременно с женщиной, которая подошла к тому же дому, что и он. Улыбаясь ей, он постарался вложить в свое выражение обаяние, которое давно постарался похоронить в глубине души, и редко прикладывал усилия, чтобы его изобразить. На этот раз получилось: женщина набрала код и открыла перед ним дверь с широкой улыбкой. Саид не поехал с ней в лифте; соседняя кабинка повезла его на верхний этаж. Коридор за открывшимися дверями лифта оказался узким. Воздух был сырым, одежда липла к коже. Обстановка напоминала ему тюремную камеру. Раньше ему незачем было приезжать в Штаты. Его место в Аттаре, среди просторов пустыни.

Саида терзала постоянная сырость. Вот уже шесть недель он постоянно мерз — с тех пор как пришли новости о смерти его брата и невестки. А теперь еще и это.

Ребенок. Он старался избегать детей, особенно маленьких. Но эта встреча была неизбежна.

Остановившись у двери с привинченной цифрой 13, Саид постучал. Он не помнил, когда в последний раз ему приходилось стучать.

— Секундочку!

Раздался грохот, громкое ругательство и плач ребенка, потом шаги. Он слышал, как к двери прислонились — наверное, смотрели в глазок. Он сомневался, что его впустят.

Услышав шорох, он представил, как женщина за дверью опирается на нее, не открывая, потому что видела, кто за ней стоит. Но Хлое Джеймс невыгодно от него прятаться. Совсем невыгодно.

— Хлоя Джеймс? — окликнул он.

— Что?

— Я шейх Саид аль-Кадар, регент Аттара.

— Регент? Интересно. Аттар. Я слышала, это хорошая страна. В Африке, прямо рядом с…

— Я знаю географию своей страны не из учебников, как и вы.

— Правда?

Плач стал громче.

— Я занята, — сказала Хлоя. — Вы разбудили ребенка, и теперь мне придется его укладывать, так что…

— Я поэтому и приехал. Из-за ребенка.

— Сейчас он не в настроении.

— Мисс Джеймс. — Саид попытался говорить вежливо. Он относительно легко мог выбить дверь, но сомневался, что стоит так делать. Обычно ему было все равно. Но сейчас ему важно было не вызывать международный конфликт, а вторжение и захват ребенка силой может привести именно к этому. — Если вы меня впустите, мы сможем обсудить ситуацию, в которой оказались.

— Какую ситуацию?

— Ребенка.

— Что вам от него нужно?

— Того, что хотел мой брат. Было подписано юридическое соглашение, и вы прекрасно знаете о чем — на нем ваша подпись. Сейчас оно у меня. Либо я обращусь в суд, либо мы поговорим сейчас.

Саид не хотел связываться с судами США или Аттара. Он хотел, чтобы все прошло гладко, пока они с советниками не сумеют придумать историю о спасении ребенка и о том, почему его не показывали публике в течение недели после смерти шейха. Но для этого нужно выяснить, как сейчас обстоят дела. Отражают ли бумаги правду или в отношениях его брата с Хлоей Джеймс было нечто большее? Это могло все усложнить.

Дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой, и в щель посмотрела синеглазая женщина:

— Покажите документы.

Раздраженно вздохнув, Саид вынул из кармана пальто бумажник и продемонстрировал паспорт.

— Удовлетворены?

— Ни капельки. — Однако дверь захлопнулась и раздалось звяканье цепочки. — Заходите.

Саид вошел внутрь. Вдоль стен выстроились книжные шкафы, сужая помещение и усиливая чувство тесноты. На кофейном столике стоял ноутбук, еще больше книг справа от него, а в углу — доска для маркера. Вещи были разложены логично, однако из-за тесноты оставалось ощущение едва организованного хаоса. Совсем не похоже на военную точность, с которой он упорядочивал собственную жизнь.

Плач прекратился, в квартире воцарилась тишина. Саид рассматривал Хлою. Она была невысокой, с волосами необычного глубокого оттенка рыжего и белой веснушчатой кожей. Пышная грудь, полноватая талия. Выглядела она как женщина, которая недавно родила, и с того момента ей явно не хватало сна. Она переступила с ноги на ногу, и в волосах заиграл свет — они ярко вспыхнули рыже-золотым. Если ребенок перенял ее гены, это скажется. Она совсем не похожа на смуглого брата Саида и его темноволосую красавицу невесту.

— Вы же понимаете, что тут небезопасно, — сказал он. — Если бы я захотел войти силой, то легко бы это сделал. Как и любой, кто захочет причинить ребенку вред. Держа его здесь, вы ему не помогаете.

— Мне больше негде его держать, — ответила она.

— А где он сейчас?

— Аден? — В ее голосе звучал холод. — Вы же не хотите сейчас на него смотреть?

— Хочу.

— Зачем?

Она обошла диван, как будто хотела встать на пути Саида. Смешно. Она такая маленькая, а он — тренированный солдат, который мог избавиться от человека вдвое больше ее без малейшего напряжения. Он легко мог бы сломать ее, а она все равно стоит у него на пути, как маленькая рыжая тигрица.

— Он мой племянник. Моя кровь.

— Я не думала, что вы считаете себя связанным с ним.

— Почему нет?

Конечно, сердечной связи между ними не было, как не было и того рода семейной связи, о которой говорила она. Однако их связывала кровь, клятва защищать правителя страны своей жизнью. Эту связь Саид ощущал глубоко в своих жилах и не мог отречься от нее. Только смерть могла положить ей конец. И в этом случае умереть лучше было бы ему.

Хлоя удивленно поморгала:

— Вы никогда не были… близки к семье. То есть Рашид говорил…

— А, Рашид… — То, что она называла его брата по имени, говорило о многом, но ни о чем хорошем. Это могло усложнить ситуацию. Если она мать ребенка, биологическая мать, намного труднее будет использовать против нее законы. Однако нет ничего невозможного.

— Да, Рашид. Почему вы так о нем говорите?