Заморочнов передразнил майора:

— А я, собственно, туда и иду, куда послали! — И, не дожидаясь новой назидательной порции, торопливо зашагал в сторону скопления людей.

Вдруг в толпе возникли волнение и толкотня. Через нее пробиралась какая-то девчонка, активно отпихиваясь локтями и огрызаясь на всех и вся. При этом она совершенно не стеснялась в выражениях: «Да пропусти ты! Да пошла ты! Дайте же пройти, бараны!» Заморочнов, профессионально почуяв нечто важное, ускорил шаг.

— Гражданочка, в чем дело? Нельзя сюда, не видите, что ли? Тут происшествие! — схватил ее за руку милиционер, стоявший в оцеплении. Но она, словно маленький хищный зверек, неожиданно попавший в капкан, с остервенением вырывалась, толкалась и шипела ему в лицо:

— Пусти, идиот! Я на работу опаздываю! — Ей почти удалось вырваться из крепких рук сотрудника милиции, но он, изловчившись, удерживал ее за шиворот.

— Спокойно, спокойно, сейчас разберемся.

Девчонка, извиваясь и норовя выскочить из своей легкой джинсовой курточки, все время выглядывала поверх его плеча, пытаясь рассмотреть, что происходит за милицейской машиной, загородившей «порше», что там делают люди в штатском и в милицейской форме. В толпе возмущенно переговаривались: «Вот наглая!.. Эта молодежь совсем уже охамела… Выгоните ее отсюда!..»

Тут подошел и Заморочнов. Девчонка так и сверкнула на него своими серыми глазищами. Старлей окинул ее взглядом с ног до головы: маленькая, худенькая, с начесанными по последней моде короткими волосами, совсем без косметики, она была похожа на шпанистого подростка, только высокая грудь выдавала в ней зрелую девушку.

— Кто такая? Чего скандалишь? Куда направляешься?

Совсем потеряв терпение, она простонала:

— Да я работаю здесь! Я… У меня сделка! Я и так уже сильно опоздала. И мне сейчас влетит. Слышь ты, мент… — чувствовалось, что к этому словечку она хотела добавить всем известное продолжение, но почему-то сдержалась, — если тебе по фигу твоя работа, то я своей дорожу. Пусти!

Она снова кинула взгляд в сторону машин и внезапно перестала вырываться. Выражение ее лица менялось: брови сдвинулись к переносице, в глазах вместо гнева появилась пугливая настороженность.

— А… что там такое? Что… что случилось? — быстро заговорила девчонка. — Да скажите же, что произошло?! — Наглый вызов исчез из ее голоса, остались лишь тревожные и требовательные нотки. Заморочнов проследил за ее взглядом и увидел, что один из милицейских «мерседесов» отъехал в сторону, открыв взорам людей «порше», лежащую возле него женщину и склонившихся над ней криминалистов. Толпа тоже заволновалась, бабки активно зашептались, покачивая головами и показывая пальцами то на машину, то на труп, то на краснеющую на асфальте лужу. Но тут жуткую картину вновь загородил «мерседес» — он изменил позицию, совсем перекрыв неширокую дорогу.

В этот момент девчонка, рванувшись что есть силы из рукавов джинсовки, дернулась, и ни милиционер, ни Заморочнов не сумели ее удержать. Она побежала к «порше».

— Куда? Стой, малахольная! — крикнул милиционер, в руках которого осталась джинсовка. Заморочнов забрал куртку и побежал за девушкой.

А та уже подскочила к машинам и быстро обходила их кругом, ища удобную точку для обзора. Ей удалось наконец разглядеть во всех подробностях безжизненное тело. Кровавое месиво в каштановых волосах. Алый ручеек, сбегающий по бледной руке в багровую лужу. Застывшие, водянистые глаза покойницы. Капли дождя на ее посеревших щеках. Темные рваные дыры на мокром шоколадном плаще. И когда кто-то из следственной группы расстегнул на нем пуговицы — сплошное, вызывающе яркое пятно крови на голубой блузке.

Девчонка отвернулась, закрыв ладонями лицо, как будто пытаясь заслониться от увиденного. Подскочил майор Никоненко. Подоспел Заморочнов.

— Что такое? Почему здесь посторонние? — сердито обратился начальник к старлею.

— Виноват, товарищ майор! Какая-то… ненормальная! — Заморочнов с возмущением посмотрел на девушку. — Вырвалась прямо из рук. — В качестве доказательства он продемонстрировал майору девчоночью джинсовку. Майор покачал головой, а Алексей жестко взял под локоть враз обмякшую девушку и отвел ее в сторону.

— Господи, теть Нина… — бормотала она себе под нос. — Как же…

«Теть Нина? — подмечал про себя оперативник. — Родственница, знакомая? — И сразу же припомнил слова девчонки. — Сделка у нее тут… работа важная… Так, выходит, она из конторы!»

— Ну что, увидала? Стоило рваться? — укоризненно спрашивал он. — Ты что, у нее работала? Кто тебе эта женщина?

Девчонка глянула на него и, словно опомнившись, сердито выдернула свой локоть из его руки.

— Пусти… — Она быстрым движением вытерла проступившие слезы.

— Ты это… извини, конечно… — Заморочнову стало несколько неудобно за свою напористость — все-таки не каждый день молодым девушкам приходится сталкиваться в жизни с подобным зрелищем. — Сама понимаешь, нельзя так… к месту преступления. Следы там топтать… работу следствия нарушать… Ну, так ты из конторы?

— Из конторы… — Ее голос дрожал, высокая грудь вздымалась от прерывистого дыхания.

Заморочнов решил дать ей время прийти в себя от потрясения.

— Раз так, иди туда и жди. На вопросы потом ответишь, попозже. Там ваши девушки уже сидят. Мы очевидцев на улице опросим и сразу к вам. Смотри не уходи никуда. — Он протянул ей джинсовую куртку.

В приемной нотариальной конторы собрались сотрудницы, обсуждая убийство начальницы. Посетителей сейчас сюда не пропускало милицейское оцепление. Внутреннее убранство большого холла приемной да и всех остальных офисных помещений свидетельствовало о том, что дела в этом учреждении идут очень даже успешно, а его хозяева обладают безукоризненным вкусом.

Каждая комната была строго выдержана в определенном стиле, но шикарнее всего выглядел кабинет самой Журавлевой. Здесь господствовали сиреневые тона и изящная мебель красного дерева на изогнутых ножках, стилизованная под французскую старину. Стол-секретер, за которым обычно работала нотариус, представлял собой подлинный раритет: антикварное лакированное бюро с множеством полочек, шкатулочек, отделений для бумаг и потайных ящичков. Компьютер располагался на аккуратном столике в другом конце кабинета, предназначенном для помощника или секретаря. Впрочем, Нина Львовна часто работала самостоятельно, почти не прибегая к услугам помощников, и потому множество имен ее клиентов и заключенных при ее посредничестве сделок оставалось тайной. Остальные кабинеты выглядели чуть скромнее, но были не менее изысканными и удобными для работы.

Для переговоров предназначалась специальная комната, оформленная в строгой манере: ничего лишнего, ничего отвлекающего — холодная деловитость цвета слоновой кости, большой овальный стол, жесткие сиденья добротных стульев. Напротив окна стояла «горка» с посудой, запасами кофе, чая и печенья; во встроенном баре-холодильнике всегда находилось несколько бутылок минеральной воды, шампанское и виски для важных персон, с которыми Журавлева иной раз отмечала удачно заключенные договоры.