Снег скрипел под ногами, где-то вдали выла нежить, вовсе не рискуя подходить к темному целителю, которого ощущала даже на расстоянии. И вот странное дело — Норт как боевой некромант для них был опаснее раз в сто, но избегали они его почему-то именно как целителя. Самой удивительно, но исходя из той информации, что мне удалось найти в замке Арвиэля Дакрэа — нежить в Мирах Хаоса к городам, в которых жили темные целители, не приближалась вовсе. И чем сильнее был темный целитель, тем на более значительном расстоянии держались мертвые. Но, если в давние времена это расстояние ограничивалось тысячью шагов, то Норт… зомби сваливали от него на все пять тысяч. Информация, которую мы с лордом Эллахаром держали в тайне что от империи. Собственно, поэтому, когда лорд Эллохар брал меня в Хайранар, Норта он с собой не брал категорически, и в целом настоятельно рекомендовал Дастелу к границам ни Темной империи, ни Миров Хаоса не приближаться.

Норт и не приближался — дел хватало. Зачистка лесов в Седьмом королевстве, помощь эльфам Вечных лесов, в которые мертвяки, более неуправляемые исчезнувшими отступниками хлынули потоком, и да — спасение рядового Идариэля. Проблема правда была в том, что он-то как раз рядовым не был, он неимоверным образом оказался почти наследным, но кто поймет несчастного наследника лучше, чем другие наследники? Итог, в Некросе появился эльф. Самый натуральный эльф, который теперь задавал стандарты всем реальным некромантам! Та самая печальная ситуация, когда натуральный эльф становится настолько каноничным некромантам, что реальные некроманты вынуждены брать пример с него. Во-первых, Ирд выкрасил золотистоплатиновые волосы в категорично-черный, во-вторых, у него и так была бледная кожа, а потому едва уже брюнетистый он обвел черным углем глаза — всем «настоящим» некромантом пришлось привыкать наносить второй слой белил на кожу. В-третьих, Ирд красил ногти в черный так, что на маникюр к нему мечтали попасть все — и некроманты и некромантки, и даже некоторые преподаватели. Просто одно дело выкрасить ногти черным лаком, и совсем другое — накрасить так, что ногтевая пластина становилась похожа на темное зимнее небо, в котором где-то далеко сверкают звезды. Ко всему прочему эльф, как и все эльфы обожал пафос, а потому в качестве ручной нежити у него была… Хаммана. Понятия не имею как они это провернули, но в один далеко не прекрасный день они с Нортом вернулись Тьма его ведает откуда, и следом за этими двумя выползла Хаммана, которую лично я узнала только после того, как змея радостно ткнулась мне в живот, требуя внимания.

Так что теперь у Некроса появилась новая звезда, предмет для обожания и в целом — объект девичьих фантазий, потому что Норт обозначил сразу — он мой. И не важно, я его или нет, главное, что он — абсолютно и полностью мой. Каждым взглядом, каждым жестом, каждым движением — мой до конца, до остатка, до последней искры его магии, мой до такой степени, что все остальные девушки перестали для него существовать.

Иногда, когда я ловила его взгляд на себе, мне становилось страшно. Страшно. Неуютно. Неловко. Норт никогда ничего не просил, не требовал, не настаивал, но каждый раз, когда он смотрел на меня, я отчетливо осознавала — для него нет всего мира, для него есть я. Только я. Я его мир. Я весь его мир. Сложный, непонятный, противоречивый, нелогичный, иногда странный, но мир. Мир, которым он живет.

И бывали моменты, когда мне хотелось, чтобы это продолжалось всегда — я, бывший дом ректора, который отдали мне, и Норт рядом.

Ну как моменты…

Это были именно те моменты, в которые Норт не превращался в маньяка, заразившись явно у Эдвина маниакальным стремлением обучить меня всему и вся, дабы я выжила везде, всегда и при любых условиях. В такие дни откровенно спасал Ирд. Эльф был в своем роде тоже маньяком, только в отличие от Норта и Эдвина у которых имелся поистине блестящий талант в преподавании, наследник Вечного леса был маньяком в области обучения — он был готов учить всё, учиться всему, и вообще стать самым прилежным адептом Некроса, только не отдавайте его обратно. А потому, когда Норт вдалбливал в меня очередные заклинания боевой некромантии, Идариэль записывал все с таким тщанием и прилежанием, что лично я никак не решалась сообщить ему, что вообще-то он на факультете судебной некромантии, и заклинания из боевой ему даром не сдались. Но, тут такое дело — раньше во всем Некросе карандашом писала только я, притащив эту привычку из своего артефакторского прошлого, и как-то он услышав насмешливое замечание по данному поводу от одной из некроманток, а сказать про меня пару дурных слов не в присутствии Норта, Дана и Эдвина естественно считали нужным все леди Некроса, начал демонстративно вести конспекты исключительно карандашом. Через три дня карандаш использовали уже все адепты Академии Некромантии, и это было очень приятно. Эльф обладал редким умением, как-то по-эльфийски затыкать всем рот одним, каким-то казалось бы не связанным с предметом порицания действием и… в общем, дурных высказываний в мой адрес более не было, это стало просто «не модным». В отличие от очков, коротко подстриженных ногтей и черных, да, но с каштаново-золотистыми прядями волос. Прямо как у меня. Невероятно, но мной вдруг очень модно стало быть. И даже когда я на одно из занятий примчалась не в платье, как полагается, а в костюме для тренировок, это тоже стало модным. А потом даже очень модным, потому что худощавым некроманткам брюки очень даже шли, особенно в сочетании с волосами, собранными в пучок и заткнутыми карандашом. Я однажды так сделала, когда собрать волосы не успела, а время занятий уже началось и Ирд возьми и отвесь комплимент моей прическе. Эльфы, что тут сказать.

В результате у нас были самые модные адептки во всех семи королевствах. Стройные, стильные, в брюках и жакетах, подчеркивающих талию, и с очками, которые подбирались так, что придавали аристократичность, загадочность и интеллигентность, а также утонченность, неприступность и в общем… Норт запретил мне носить такие брюки. И Норт, и Эдвин, и даже Дан, который в принципе никогда в процесс моего воспитания не вмешивался. Так что теперь в Некросе самой скромной, немодной, нестильной и даже уже почти с нормальными волосами была я. А еще как оказалось, карандаши стали не просто модным аксессуаром — но еще и очень дорогим. Не простые карандаши, естественно, но теперь имелись разнообразные — с подвесками в виде черепушек, пауков, черных роз и паутины. Карандаши, украшенные камешками, позолотой, золотом, серебром…

По выходным, когда стараниями короля Артанаэша Первого мы получали портал в столицу Арании, наших было видно издалека. Наших и так всегда было видно издалека, но раньше это как-то не так бросалось в глаза, а вот теперь — теперь Некрос стал символом стиля, силы и иконой моды. К нашим четвертым выходным, половина всех адепток других магических заведений имела в наличии глаза, подведенные черным угольком, очки, и волосы, собранные карандашами, но вот брюки оставались прерогативой исключительно старейшей академии королевства. Что не удивительно — одно дело командовать простыми магичками, и совсем другое сказать хоть что-то тем, кто прошел суровую школу выживания в Некросе. Некромантки за годы махрового шовинизма не сломались, некромантки стали сильнее. И да — черные стильные брюки им шли, и они прекрасно об этом знали, а если кому-то что-то не нравится, то черные очки в помощь. В смысле не нравится не смотри. А если имеешь что-то против, то… ну некроманты, они такие некроманты, последняя из матрон столицы, кто попытался привлечь к порядку наших девчонок, получила «Пробуждение» такой силы, что в ее доме восстали из мертвых все пауки, тараканы, мошки, кошки, кроты, собаки и залетные по тем или иным причинам погибшие на территории городского особняка птицы. Крику было… Собственно только и крику было. Некрос обладал статусом не просто королевской академии некромантии, но и учебного заведения, которое курировал сам король. А с Гаэр-ашем не желали связываться ни аристократы, ни газетчики, ни… вообще никто.