Англия, наше время

— Мне понадобится эскорт.

Высокий мужчина с сединой на висках посмотрел на дорогие часы на руке, а затем обратно на секретаря.

— На ужин приглашена пресса. Интерес к моей персоне возрастет, если рядом со мной будет находиться привлекательная молодая женщина.

Брэндон Вуд покачал головой, прикидывая в уме собственные предпочтения. Исполнительный секретарь приготовился записывать пожелания директора.

— Она должна быть красивой, — Мистер Вуд поднял вверх указательный палец с дорогим кольцом. — Нет. Не так. Она должна быть не просто красивой. Прекрасной. Такой вот сладкой, ванильно-зефирной девочкой, способной очаровать всех этих напыщенных снобов. Она должна вызывать чувство восхищения и желания обладать.

Мистер Вуд подошел к окну кабинета и несколько минут созерцал панораму большого города, раскинувшегося внизу. Затем неторопливо продолжил:

— Еще важен опыт. В эскорте. Ну, ты понимаешь? — Брэндон многозначительно посмотрел на Виктора. — Интеллект совсем не обязателен. Даже наоборот. Чем глупее спутница, тем меньше будет нести чепухи, пытаясь соответствовать. И еще. Лицо должно быть невинное и неизвестное прессе. Чтобы без всяких неожиданностей и подводных камней, как в прошлый раз.

— Я понял, — сухо ответил секретарь, оставляя пометки в ежедневнике.

— К концу недели обозначь несколько кандидатур, а я выберу, — определился мистер Вуд. — Мне нужна Кукла. Красивая, молчаливая и послушная.

— А почему бы вам не предложить миссис Оливии вас сопровождать? — осторожно уточнил Виктор.

Мистер Вуд рассмеялся. Обычно он не любил, когда персонал задавал личные вопросы, но Виктор работает на него столько лет. Почти что член семьи.

— Оливия слишком любит деньги, а я уже не в том возрасте, чтобы разбрасываться ими по пустякам.

Брэндон представил сухое морщинистое лицо Оливии и его перекосило. Они почти что ровесники. Любовная интрижка хороша с красивой и молодой женщиной, но не когда избранница вдова, и ее возраст движется к пятидесяти.

— К тому же, если я предложу Оливии переехать, она будет стараться командовать мной, — размышлял мистер Вуд, стоя у окна. — А я не люблю, когда мной пытаются манипулировать. А Кукла из эскорт услуг будет пытаться угодить мне, потому что я заплачу ей деньги. И немалые. Ты со мной согласен, Виктор?

Секретарь ответил согласием. Мистер Вуд отличался завидной щедростью, но только лишь когда его пожелания выполнялись беспрекословно.

— Люди всегда пытаются ублажить своих благодетелей, — с улыбкой на губах продолжил Брэндон. — Из кожи вон лезут, чтобы им угодить. Ни с чем не сравнимое удовольствие.

* * *

Королевство

На дворцовой площади толпился народ. Частые капли дождя барабанили по каменной мостовой. Еще несколько дней непрерывного дождя, и ледяные потоки грязной воды ворвутся в город, оставляя за собой нищету, голод и болезни.

Народ внизу казался маленьким шевелящимся пятном.

Элеонора, стояла у небольшого круглого окна, и смотрела на творящееся внизу безобразие. Она с детства не терпела простолюдинов. Их грязные, пропахшие потом одежды, вызывали ужас и отвращение.

Громко застучали барабаны, и толпа внизу заволновалась. Сегодня состоится казнь, поэтому все надели свои лучшие одежды. Казни в последнее время, пожалуй, единственное развлечение этого сброда. Непонятно только почему королеве обязательно при этом присутствовать?

Слушать последние слова осужденного, а потом под рев обезумевшей толпы выпустить из рук белый платок. И едва тот коснется земли, голова полетит с плеч неверного.

Очередной осужденный. Вроде бы что-то украл. Но он уже признал свою вину, поэтому казнь неминуема. Народ жаждет зрелищ, и она обязана их ему дать.

Элеонора отпрянула от окна и начала медленно спускаться по каменным ступеням замка. Ее черные волосы уложены в элегантную прическу. Красивое бархатное платье выгодно подчеркивает стройную фигуру. Она идеальна и неприступна, ровно какой и должна быть королева.

— Господи, храни королеву! — раздалось в толпе, едва народ увидел Элеонору.

Простолюдины склонили свои головы. Не склонил только палач. Он поприветствовал королеву низким поклоном и снова выпрямился. Лезвие топора сверкнуло в его сильных руках.

Прошло всего несколько недель с момента ее коронации, а она уже так любима своим народом. А ведь она не дала им ровным счетом ничего. Разве что зрелища. Это уже четвертая казнь за неделю. Но что поделаешь, если в королевстве вопиющий разгул преступности!

Заняв свое обычное место на троне, Элеонора подняла руку. Это означало начало процесса казни, и что народ может поднять головы.

Вновь торжественно застучали барабаны.

* * *

— Королева слишком независима. Совсем не похожа на своего отца.

Главный министр с прискорбием покачал головой, вспоминая покойного монарха. Вокруг него собрались алхимики, и старший из них с сомнением смотрел на Главного министра.

Визиты в темную башню замка не приветствовались. Это была территория алхимиков и Темных магов. В настоящий момент они пытались отыскать средство от обрушившегося на королевство дождя, и появление Главного министра стало для них неприятной неожиданностью.

— Вас прислала к нам королева? — уточнил старший алхимик, перебирая четки и позвякивая перстнями на руках.

Главный министр покачал головой:

— Прошу меня покорнейше простить. Ее Величество ни о чем не догадывается, — пролепетал мужчина, опасаясь, что его превратят в таракана, даже не дав договорить. — Меня привело к вам опасение за будущее нашего королевства.

В глазах алхимиков промелькнула некоторая заинтересованность. Главный министр приободрился и заговорил еще быстрее:

— Королева совсем еще юная дева, но уже беспощадна. Сейчас на площади состоится казнь. Четвертая за неделю. На прошлой неделе было еще три. Простолюдинам это нравится. Они в восторге от бесплатных зрелищ.

— А что вы от нас хотите? — нахмурился старший алхимик.

Главный министр никогда ему не нравился, но сейчас в его словах впервые звучало рациональное зерно.

— Прошу вас остановить цепочку бессмысленных смертей, — Главный министр покачал головой. — Обвиняемые обыкновенные мошенники и мелкие воришки. Их преступления недотягивают до высшей меры наказания.

Главный алхимик молчал. Остальные алхимики тоже хранили молчание.

Среди них были и убеленные сединами старцы, и совсем еще молодые юноши.

Наконец, старец произнес: