— Не страшно, — ответил Верховский значительнооптимистичней.

Это позволило Далиле думать, что ее тактика уже даларезультат. И результат этот положительный.

У Пендраковского умерла прабабка — вот тогда-то и начались сним настоящие чудеса.

Древняя прабабка досталась ему по наследству от давноумершей бабули, которая нянчила Пендраковского. Здравствующие родители его,опасаясь потерять квартиру в престижном районе, переселили сына к старушке. Справнуком она и доживала остаток дней.

Дней этих, надо заметить, осталось немало. Юный правнукуспел повзрослеть, возмужать, он даже сам начал стариться и полнеть, уверовав вто, что бабуля бессмертна. Вот тут-то прабабка и умерла.

Наследство оставила: квартиру и шкаф. Но зато все по закону.Не поленилась старушка сходить к нотариусу, составила завещание, в которомуказала наследника и наследство. А любимый свой шкаф детально, в подробностяхописала: сколько и где царапин на нем, какое количество гвоздиков, ручек изавитков, даже овечек пересчитала на дверных горельефах [1] и пастухов, ипастушек — все чин-чином, не придерешься.

Наследство наследника отяготило. К старинной квартиреПендраковский давненько привык, а вот шкаф для него оказался сюрпризом.Комната, где обитала прабабка, просилась под кабинет: старые стены мореногодуба настраивали на рабочий лад, а вид из окна наводил на умные мысли.

Правда, бизнес, которым промышлял на жизнь Пендраковский,никаких умных мыслей не требовал.

Там одно только знай: вовремя всем (кто просит) взяткираздай и бегай себе по принципу «волка ноги кормят». На всем, что Пендраковскийв бизнесе делал, была печать той «либеральной» глупости, которую нашесуматошное время выжимает даже из очень умных голов. Девиз сей системы: себекроху урви и не замечай, что бед при этом наделал гору — короче, то, чем всястрана теперь занимается.

Ясное дело, душа всегда недовольна: размах маловат. Душа-топросит высокого, вот Пендраковский и затеялся с кабинетом. Выбросил старуюмебель на свалку и уперся в завещанный шкаф.

Как с ним быть?

Прабабка так пафосно шкаф завещала, что порадовать свалкуподарком старушки нельзя — неприлично и даже кощунственно.

Оставалось его продать, но кто купит пыльную рухлядь?

Пендраковский вытащил шкаф из угла, отмыл от грязи ипаутины, ахнул и поставил обратно в угол.

В тот же вечер он по совету приятеля вызвал оценщика спышным именем Артур Велюрович. Тот быстро явился на зов, долго разглядывалшкаф, фотографировал даже и в результате спросил:

— Вы твердо решили это продать?

— Твердо решил, — подтвердил Пендраковский и мысль пояснил:

— Антиквариата не выношу и считаю, что рухляди место вмузее.

— На музей ваша рухлядь вряд ли потянет. Думаю, вещь вашастоит недорого, но загляну в каталог и обязательно вам позвоню, — пообещалоценщик и, оставив визитку, пропал.

Пендраковский выждал неделю и сам ему позвонил. АртурВелюрович, ссылаясь на занятость, просил еще подождать. Ждать Пендраковский немог. Он нашел другого оценщика, и с этих пор начались чудеса.

В назначенное время явился респектабельного вида мужчина и,представившись антикваром, нетерпеливо проследовал к шкафу.

Пендраковский, проводив его в комнату бабушки, не отходил нина шаг. Он с интересом ожидал приговора. Антиквар делиться своим впечатлениемне спешил. Достав из кармана лупу, он долго и пристально изучал главноедостоинство шкафа: горельефы пасторали, отлично сохранившиеся на дверцах.Наконец, удовлетворив свое любопытство, он учтиво спросил:

— Вы позволите внутрь заглянуть?

Пендраковский воскликнул:

— Предупреждаю, там пыльно! — и, не спуская с оценщика глаз,одну за другой распахнул все три дверцы.

Антиквар испуганно отшатнулся, охнул:

— Простите, — и в смущении убежал.

Пендраковский перевел изумленный взгляд в обнажившееся чревошкафа и.., обнаружил там симпатичную даму. Дама была в роскошном костюме Евы —то есть в чем мать родила.

— Кто вы? — ошеломленно отступая на шаг, спросилПендраковский.

Дама, выбираясь из шкафа, откровенно призналась:

— Я проститутка.

Видимо, Пендраковский не был готов к свиданию со жрицейлюбви, иначе чем объяснить его дикий крик:

— Что вы здесь делаете?!

Но дама не испугалась и ответила с гневным презрением:

— Что я здесь делаю? Совсем охренел? Я тебя жду, придурок!

— Ждете меня?! В этом шкафу?!

От фамильярности дамы и загадочности ситуации бедняга едване плюхнулся на пол.

А дама сварливо заверила:

— И я про то говорила, что незачем мне лезть в эту пылюку,но ты меня в шкаф затолкал. А то лежала б себе в кровати…

— В кровати?! — взвыл Пендраковский.

— Ну да, — надув губки, пискнула дама, и тут ее осенилоотвратительным подозрением:

— Ты что, передумал, гад, мне платить?

— Я вам должен платить? За что?

— Ха! Он еще спрашивает!

И началось самое неприятное. Холостяк Пендраковский узналнаконец, кто он есть и что такое настоящий скандал. Писклявый голосок хрупкойдамы легко заглушил его возмущенный бас.

«Вот они, женщины! Неужели это я совсем недавно мечтал осемейном гнездышке?» — поражался собственной глупости Пендраковский, неистово ибесполезно отбиваясь от дамы.

Она была напориста и несокрушима. Пендраковский столкнулсявот с каким парадоксом: глядя на изящную даму с высоты своего гренадерскогороста, он казался себе худосочным пигмеем. В заключение дама надавала емупощечин и с угрозами скрылась за дверью спальни.

Напуганный, но несломленный, Пендраковский храбро понесся заней и с изумлением обнаружил свою постель в большом беспорядке. Беспорядок былкрасноречивей, чем дама, которая откровеннейще объясняла, чем, как и сколькораз они занимались, да Пендраковский ей не поверил.

Не поверил он и теперь, с ужасом глядя то на постель, то надаму, вползающую гремучей змеей в неприлично тесное платье. Не поверил, но кпортмоне потянулся, смущенно спросив: