Александр Мироненко

Перун. Избранник богов. Часть 1

Глава 1

И грянул гром. Всего пару мгновений назад чистое, без единого облачка небо, затянуло грозовыми тучами. Ветвистые молнии вспыхивали грозным оскалом, оглашая землю раскатистым громом.

Дождь, сначала крупный и нерешительный вскорости превратился в настоящий ливень. В котором не зги ни мельницы не было видать. Хотя она была с ста шагах к востоку от хаты мельника. Настоящая ночь средь ясного дня, спустилась на землю об руку с бурей.

За холмом, вдоль засеянных полей, чабаны поспешно гнали скотину к дворам. Дворовые псы, едва заслышав первые раскаты грома, уж были под крыльцом, поближе к человеку. По двору в сторону курятника, сломя голову неслись куры. Доселе боевой и крикливый петух одним из первых укрылся в сарае. Из хлева доносился встревоженный рёв коров, и ржание лошадей.

— Батька. — Воскликнула Лана теребя за рукав отца. Вытянув перст в сторону близ лежащего холма. — Кого это братцы тянуть?

Мельник ещё мгновение всматривался, силясь понять, что же смогла рассмотреть его маленькая дочь в этой смолянистой тьме. Когда на силу различил, приближающиеся к хате со стороны торгового тракта широкие фигуры сыновей. Буян и Братислав двигались вдоль холма сутулясь, будто отягощенные непомерной ношей.

— Ступай в хату. — Велел мельник дочери, а сам несмотря на стену дождя и громогласные раскаты грома поспешил навстречу к сыновьям.

— Чего телишься?! — Донёсся сквозь шум голос Буяна. — Под руки бери! Под руки!

— Сам ты…. — Угрюмо ревел Братислав. — Не учи отца е… гм…. Здоров батя! А мы тут….

Мельник будто на стену налетел. Остановившись перед сыновьями в пяти шагах и ошарашенно взирал на обнаженное тело в руках братьев близнецов.

— Вы чего тут удумали? — Поинтересовался он.

— Бать тут такое дело… — Начал Буян. — Мы с трактира шли, когда вдруг….

— Гром! Молния! — Воскликнул Братислав. — Прям в двух шагах от нас как ё…

— Мы мигом оземь и шмякнулись. Вот кувшин разбили. — Поспешно дополнил брата Буян, подняв верх руку с расколотым у дна кувшином. Да так что незнакомец повис на бок будто тряпичная кукла.

Мельник к тому времени уж совсем промок под проливным дождем. — Тащите в сарай, а там разберёмся. — Устало махнул он рукой и пригнувшись поспешил в хату.

Дверь пронзительно скрипнула на навесах, отворив ход в тёплую, протопленную, пропахшую травами и свежим хлебом комнату. Мигом с печи, из-за занавесок, на него уставилось округлыми васильковыми глазами веснушчатое лицо Ланы. Любава жена мельника, уже успела накрыть на стол. Где по центру паровал казан с кашей. Рядом стоял полный поднос пирогов с капустой. Жена так и замерла посреди хаты, вытирая руки о передник. Взирая на промокшего мужа.

— Боже! Захар! Ты чего это….

— Люба. Дайка мне рубаху да портки.

— Какие портки?

— Люба! Сказано тебе…

Тем временим пока супруга заметалась по хате, бурча себе под нос что — то невнятное, до ушей мельника донесся скрип ворот сарая. «В рот те ноги. Завтра, первым же делом петли смажу.»

Внутри сарая, два брата возились с найденышем, пытаясь поднять его на капёшки с соломой. Найденыш был крепок и росл. Мельник наблюдал за сыновьями с бельем в руках.

— Бать. У него кажись башка того…. Разбита. — Пробасил Буян, поглядывая на обагрённые пальцы.

Захар подошел к незнакомцу. В темноте сарая едва можно было различить лицо. Он повернул голову к дверному проему, силясь узнать в этом человеке односельчанина, или на худой конец городского. Но увы.

— Здоров бычара. — Хрипло и часто дыша молвил Братислав. — Думал то уж и не дотащим.

— Всего — то пудов восемь весу. — Хмыкнул Буян. — А ты уж и подох…

— А ты бы не будь таким хитрожопым нёс под руки. Где полегче выбрал. Ща как дам по лбу чтобы не умничал.

— Ну будет вам. — Властным голосом велел мельник, всматриваясь в следы крови на своей руке. — Бегите-ка к волхву, да поясните что батька кличе. А будет препираться так вы ему о должке напомните. Да поскорее! Я смотрю тут совсем дело худо.

— Будь сделано бать! — Завторили сыны и наперегонки бросились во двор, растворившись в стене ливня.

Гроза тем временим утихомирилась, раскаты грома слышались всё реже и реже. Вскоре и дождь прекратился, оставив после себя запах свежести и стойкий аромат трав. Понемногу на улице прояснилось, а адаптировавшиеся к полутьме глаза мельника начали отчетливо различать черты незваного гостя. На соломе покоилось громоздкое тело. И хотя сам Захар ровно, как и его сыновья выделялся средь своих односельчан ростом и статью. Найденыш им ничем не уступал. Такой же рослый, крепко сложенный парубок, с едва отросшей ещё редкой бородёнкой. С массивной, выступающей нижней челюстью, и широким лбом.

Вот только в отличии от мельника, да и всего села Рубежного, в котором как не крути все приходились друг другу дальними родственниками. Парубок имел не русые, а вороные будто ночь длинные волосы. Да широкие брови, которые к этому времени уж совсем залило алой. На голове виднелась широкая рана, через которую проступала белая кость.

— Ничего, видали мы виды и похуже. — Приговаривал Захар, заматывая голову парня прихваченными с хаты бинтами. — Наш волхв и не таких выхаживал. Да нет такой хвори, которую бы не исцелил. К нему любая собака… любая тварь, как только приболеет аль пораниться. Так к нему и бежить. Приползет поскулит, да наш волхв её и подлатает. Фёдор наш кузнец, давеча ногу себе мало того, что придавил, заготовкой, так еще и запек. Сам конечно виноват нечего на работе пить. Если б не Светозар — волхв стало быть наш, быть ему хромым до конца….

Внезапно Захар запнулся, уставившись на безобразно вздувшийся шрам на широкой груди хлопца. Три линии, образовывали собой будто бы столбовые распахнутые врата.

— Батюшки мои! — Послышался вскрик от дверей сарая. На пороге стояла Любава с зажжённой лучиной в руках. — Это что же! Мы теперь всю голытьбу принимаем? Да на кой вы его сюда прянули?! Чай это разбойник, либо еще хуже.