Все совпадения имен, фамилий и событий являются случайными

Питеру фон Теобальду,

блестящему хирургу

Каждый выбирает по себе

Женщину, религию, дорогу,

Дьяволу служить или пророку,

Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя

Слово для любви и для молитвы.

Шпагу для дуэли, меч для битвы

Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает для себя

Щит и латы, посох и заплаты.

Меру окончательной расплаты

Каждый выбирает для себя.

Ю. Левитанский

Машины постепенно стали притормаживать, из ручейковсобираться в потоки, а впереди, под горкой, маячило целое озеро тормозных огней– все шесть полос, все ручейки и потоки сливались воедино, и конца– краю им небыло.

Страждущие заслуженного отдыха москвичи и гости столицывозвращались домой с работы, и было понятно, что до этого самого отдыха далеко,как до Луны, и сейчас начнется маета: многочасовые барахтанья в автомобильномморе, сигареты одна от другой, в мобильном садятся батарейки, приемник орет дурнымголосом дурную песню, и очень хочется есть и спать, и люди в железных коробкахпотихоньку звереют, и в виске начинает стучать, и хочется, чтоб весь мирпоскорее провалился бы куда-нибудь – вместе с пробками, гудящими автомобилями,воняющими дымным перегаром, вместе с ломотой в висках и отчетливым сознаниемтого, что утром все повторится снова!..

Долгов от безнадеги перестроился сначала в крайний левыйряд, но тот вскоре встал намертво. Тогда он вильнул в средний, который ещекое-как ехал, но и здесь не было ничего хорошего. Поволочившись за каким-тофыркающим и эпилептически трясущимся «волгарем», Долгов изнемог окончательно.

Он был выносливым мужиком, но кое-что давалось ему с трудом.Он ненавидел бессмысленную потерю времени, которого ему вечно не хватало, а чтоможет быть бессмысленнее стояния в пробке!

«Волгарь» впереди фыркал и испускал клубы черного дыма, и вмутных стеклах виднелась кепка, тужурка и две клешни, вцепившиеся в руль.Казалось, машина не сама едет, а этот, в кепке, кое-как подталкивает ее вперед.

Долгов какое-то время сочувственно ехал за дядечкой и егопомирающей машиной, а потом перестроился еще правее. Здесь уж были сплошныефуры, здоровенные грязные колеса крутились почти на уровне крыши долговскогоджипа, и ему вдруг почудилось, что он случайно въехал на ишаке в стадо бредущихслонов. Слоны перестраивались, переходили с шага на медленную тяжеловеснуюрысь, фыркали, и Долгову казалось, что его вот-вот затопчут.

Или по обочине, что ли, рвануть?..

Иногда Долгову невмоготу было соблюдать правила, да и наджипе своем он ездил, как джигит на коне, – уверенно и бесшабашно. За каким-тоочередным слоном обнаружился просвет, и Долгов кинулся в него, прошмыгнул подносом у другого слона, принял еще правее и выскочил на обочину. Впереди маячилимашины таких же джигитов, которые, не жалея «скакунов», неслись по канавам ивыбоинам, но до них было метров четыреста. Четыреста метров ехать, а не стоять– вот самое большое счастье, которое только может настигнуть человека в пробке!

Долгов нажал на газ, джип ринулся вперед, угодил колесом вканаву, будто ногу подвернул, и обиженно зарычал от боли.

– Ничего, – сказал ему Долгов. – Терпи, ты железный!..

Он любил свою машину и разговаривал с ней на равных.Впрочем, не с «ней», а с «ним». У него был автомобиль-мальчик.

В два счета, приседая и подпрыгивая, он долетел до машин,которые трепыхались впереди, и пристроился в хвост последней. Многополосноешоссе впереди взлетало на горку и отсюда хорошо просматривалось, и тутвыяснилось, что там, на горке, пусто, машины идут шустро, и пробка начинается изаканчивается где-то совсем рядом. Долгов немного приободрился и прибавил звукв приемнике.

Второй концерт Рахманинова – самый волнующий и самый любимый– грянул в салоне, и Долгов вдруг подумал, что все это ерунда – и пробка, иусталость, и опустошенность после рабочего дня.

Ерунда и рутина.

Они быстро пройдут, зато есть нечто вечное. Второй концертРахманинова, к примеру.

Машины сбивались в стаю, и на обочине сделалось совсемтесно, и Долгов стал осторожно пробираться обратно в середину. Ему сигналили ине пускали, но он все равно пробирался.

Теперь ехал только крайний левый ряд, и Долгов пыталсявсунуть джип в медленную вереницу машин, и все у него никак не получалось.Вокруг сигналили и неслышно бранились из-за закрытых стекол. Впереди опятьоказался тот самый «волгарь», и приплюснутый картузик виднелся в мутныхстеклах, и Долгов вдруг развеселился. Он метался, перестраивался, по обочинечесал, а «волгарь» так и трюхал себе потихонечку – и вот вам результат! Все какбыло, так и осталось – картузик впереди, Долгов за ним.

Машины ползли еле-еле, и тут стало ясно, из-за чего весьсыр-бор.

Ну, конечно. И как это он сразу не догадался?..

Фура стояла, перегородив три ряда, и кабина у нее быластранно вывернута. Какая-то машина, изуродованная до такой степени, чтоневозможно было определить марку, валялась на боку. Третья, кажется,«восьмерка» или «девятка», была смята, как сигаретная пачка, на которуюнаступили, и развернута навстречу движению. Возле нее на асфальте лицом внизлежал человек в расхристанном пиджаке и задранной вверх грязной рубахе. Ещекакой-то человек ходил вокруг, его качало, как пьяного. Водитель грузовикасидел на подножке кабины, и у него был такой вид, будто он никак не мог взять втолк, что происходит. Несколько машин стояли в разных рядах, и возле нихрастерянные люди звонили по мобильным телефонам.

– А, черт возьми, – пробормотал Долгов, выкручивая руль.Сзади с возмущением засигналили, он принял еще чуть-чуть левее, освобождаяединственный еле ползущий ряд, и приткнул джип к бамперу фуры.

– Черт бы вас побрал всех до одного!..

Он выскочил из машины, сорвал с себя пиджак и кинул его всалон.

Тот, что лежал лицом вниз, дернулся и захрипел, когда Долговприсел перед ним на корточки. Подсунув левую руку под шею, Долгов нашарилпульс, правой – ощупал позвоночник лежащего. Его нужно было перевернуть, и,став на колени, Долгов осторожно перевалил его на спину.

Дыхание было угнетено, и Долгов посмотрел зрачки. Гипоксия,тахикардия, все как по учебнику. Он уложил пострадавшего ровнее и проверилгрудную клетку и переднюю поверхность шеи. Ребра были явно сломаны, а на шеенет никаких видимых повреждений. Крови много, но не слишком темной. На бедрерана, и на боку с правой стороны повреждены ткани, но не слишком глубоко.Долгов стал осторожно щупать живот, пристально глядя в лицо потерпевшего.