– Понял, спасибо, – просиял гаишник, еще немного подумал,повисел у Долгова на окне, потом отступил, опять почесал за ухом и спросил: –Может, вас проводить? Вы же вроде торопитесь! Машинка бы проводила, ласточкойдолетели бы!

Долгов очень красочно представил себе, как подруливает кресторану, где Алиса все еще развлекает Михаила Ефимовича, в сопровождениимилицейской машины, как сине-красные всполохи мигалки зажигательно и несколькодаже по-дискотечному озаряют мирную Маросейку. Еще он представил, как Алисанепременно хлопнется в обморок, а Михаил Ефимович начнет хохотать иинтересоваться, за что именно Долгова наконец-то «повязали»!

– Провожать не надо! – сказал профессор громко, стараясь несмеяться. – А маму я посмотрю, конечно! Ты звони!

И тронулся наконец-то с места.

– Але, Мария Георгиевна!

– Я здесь, Дмитрий Евгеньевич.

– Простите, что так долго, я же говорил, что перезвоню!

– А я говорила, что вопрос пустяковый!

– Все равно мне… неудобно, – пробормотал Долгов, встраиваясьв поток. – Вы про завтрашний день?

– Зря вы от сопровождения отказались, – помолчав, все-такисъехидничала анестезиолог, – ох, зря, Дмитрий Евгеньевич, дорогой вы мой! Ипочетно, и приятно!

Долгов молчал.

Он умел так молчать, что все, даже самые неосведомленные,сразу понимали, что тему лучше не развивать, а переключиться на какую-нибудьдругую, и побыстрее!.. Мария Георгиевна как раз была осведомленной.

– Я хотела спросить, во сколько вы завтра планируете начатьи кого первого подавать.

– Мне чем раньше, тем лучше, Мария Георгиевна. Давайте вполдевятого начнем, только точно, без опозданий. Чтобы человек уже лежал и… всетакое.

– Это значит, мне на работу нужно приехать к семи, что ли, яне поняла?

– Мария Георгиевна, ну вы же знаете!

– Знаю, – сказала она, и в голосе у нее звучали какие-тостранные, то ли уважительные, то ли, наоборот, насмешливые нотки. – И вотклянусь вам, если бы не вы, Дмитрий Евгеньевич, а кто другой мне сказал, чтоб як семи на работу приперлась, я бы!..

И совершенно изменив тон:

– Кого первого берем?

– А вы кого предлагаете?

– Я предлагаю желудок.

Долгов подумал немного.

– Ну хорошо, давайте желудок, потом желчный пузырь, а следомдевушку. Да?

– Думаю, да.

– Или нет. Давайте девушку сначала, а потом уже этих. С нимипо крайней мере все понятно, а у нее могут быть осложнения.

– А если у нас с ней все затянется? У нее же там проблемыкакие-то?

– В клинике у нее не все сходится с данными обследования, –сказал Долгов и еще немного подумал. Трубка ждала. – Ну, хорошо, МарияГеоргиевна, тогда давайте, как вы предлагаете, сначала желудок, потом пузырь, апотом уже ее!

– А все-таки зря вы, Дмитрий Евгеньевич, от милицейскогосопровождения отказались!

И они попрощались до завтра, вполне довольные друг другом.

Мария Георгиевна заведовала отделением реанимации в тристаодиннадцатой клинической больнице, и лучшего анестезиолога еще свет не рождал.Долгов старался оперировать только с ней, даже когда это было не слишкомудобно, даже когда остальные обижались, даже когда приходилось оперировать вдругих больницах, где, разумеется, никаких пришлых анестезиологов не жаловали.

Телефон опять зазвонил, когда он съезжал со МКАДа в город.

– Дима, – сказала Алиса приглушенно, явно закрыв трубкурукой, – я ему уже рассказала все, что знала!

– Переходи к тому, чего не знаешь.

– Дим, ты где?!

– Уже недалеко, – лихо соврал Долгов. – Тебе осталосьпродержаться совсем недолго.

– Да я уже не знаю, о чем с ним говорить!

– Расскажи ему биографию Христиана Теодора АльбертаБильрота. [1]

– Зачем?!

– Ну, чтоб вам было о чем поговорить. Вдруг она его увлечет?В смысле, биография Бильрота увлечет Михаила Ефимовича.

– Дим, у тебя точно ничего не случилось?

По голосу и по вопросу было абсолютно понятно, что отвечатьнужно правду, только правду и ничего, кроме правды.

– Алисочка, – сказал он специальным подхалимским тоном, – яехал по МКАДу, и там, где поворот, знаешь, от сороковой больницы…

– Знаю, там всегда аварии!

– Вот именно.

– Дима, ты попал в аварию?!

– Нет, я не попал в аварию. В аварию попали другие люди, и ядовольно долго с ними возился.

– И… что? – спросила она тихо. – Всех спас?

– Ты как гаишник! – рассердился Долгов. – Он тоже спрашивалкакие-то глупости в этом духе!

– Понятно.

– Да все нормально, правда! Я тебе потом расскажу. – И тутон подумал, что нужно обязательно позвонить в сороковую или даже съездить,узнать, как там тот самый, с кровотечением и «острым животом», Андрей илиСергей, он уже и не помнил точно!..

Профессор Потемин часто повторял, что хороший врач обязанзаниматься пациентом – от начала и до конца лечения. Плох тот хирург, которыйумеет лечить только «ножиком». «Ножик» – великая штука, но больного нужно ещеуметь выхаживать и, как это ни банально, заботиться о нем.

Долгову нравилось слово «выхаживать» – что-то старомодноебыло в нем, старомодное и очень надежное!..

– Я скоро буду, – сказал он в мобильник, где уже пиликалпараллельный вызов. Профессор быстро оторвал трубку от уха, чтобы посмотреть,чей именно вызов, и не узнал номер. Значит, какой-нибудь новый или только чтопоступивший больной. – Жди меня и налегай на биографию Дюбуа-Реймона.

– Ты же сказал: Бильрота!

– Реймон тоже великий врач, ничуть не хуже твоего Бильрота,– быстро выговорил он. – Ну все. Пока.

– Я тебя жду, – сказала Алиса очень тихо.

Она могла бы сказать – я тебя люблю, я все время по тебескучаю, несмотря на то, что мы много лет вместе и уж должны бы привыкнуть другк другу! Еще она могла бы сказать – приезжай скорей, я замучилась без тебя, тыочень долго не едешь, а завтра у тебя тяжелый день, и мы опять ни о чем непоговорим, и когда наконец доберемся до дома, ни у тебя, ни у меня уже не будетсил на беседы.