Не злите артефактора

Предисловие

Жарко. Все живое попряталось от безжалостного солнца. Только вереница тяжелогруженых повозок движется в раскаленном мареве. Подковы лошадей глухо цокают по каменистой, растрескавшейся земле да лениво поскрипывают колеса.

Глазу не за что зацепиться на залитой солнцем равнине, кроме клочьев высохшей травы да мертвых кустов с облезшей корой. Пять дней пути. Пять дней солнца, от которого некуда спрятаться. Пять дней пыли, скрипящей на зубах.

Кроме повозок с караваном едут несколько верховых. Они закрывают лица платками так, что видны только глаза, и стараются держаться в стороне от телег, чтобы поменьше глотать пыль, поднятую колесами. В одном из всадников легко угадывается женщина, судя по стройной фигурке и темно˗серым глазам под густыми ресницами, молодая и красивая. Остальные путешественники, хоть и поглядывают на нее украдкой, но держатся на почтительном расстоянии. Причина их осторожности висит на шее у девушки — это небольшой жетон, сообщающий всем, что его владелица ˗ дипломированный маг.

Девушка, прищурившись, посмотрела на солнце, прикидывая далеко ли еще ехать до старых скал. Воды там нет, но есть тень, не менее желанная для путешественников. Возле скал караван устроит привал, чтобы переждать самые жаркие часы и дать отдых усталым животным.

˗ Давай, давай милая, ˗ девушка похлопала по шее замедлившую шаг рыжую лошадку. ˗ Еще немного и отдохнешь. А к вечеру и до Ниеза˗Гета доберемся, там отдохнешь как следует.

Рыжуха тряхнула головой и чуть прибавила шаг. Животинка магу досталась неказистая с виду, но выносливая, привычная к здешней жаре и отсутствию воды.

Девушка поправила на голове платок, пряча от солнца слишком бледную для местной уроженки кожу. В ее родной Аберии сейчас середина зимы, трещат морозы, снега в столице навалило по пояс. Жители готовятся к встрече Новогодия ˗ самой долгой ночи в году.

Воспоминания о праздниках заставили девушку тяжело вздохнуть. Дома сейчас в разгаре зимний сезон балов. Мама будет недовольна, что она пропустила все светские мероприятия и вместо этого снова уехала "в эту дикую страну". Родители так и не приняли ее образ жизни и даже спустя десять лет пытаются подогнать под свои представления об идеальной дочери.

1. Детство

Караван состоит из пяти груженых телег с извозчиками, торговца ˗ хозяина, и охраны. Во время движения телеги окутывает облако пыли, которая забивается в нос, лезет в рот, оседает серым налетом на одежде и влажной от пота коже. Люди едут молча, закрыв лица платками. До города Ниеза˗Гета, "восточных ворот государства Икхайя", предстоит добираться пять долгих, скучных дней. Вот и остается скользить взглядом по однообразному ландшафту и вспоминать.

Меня угораздило родиться вторым из четырех детей в семье князя Парлена Кеннари. Первым на свет появился Астин, наследник, гордость матери и надежда отца. Через два года родилась я и получила благозвучное, но уж слишком длинное имя ˗ Эйлинора. Спустя год родился мой второй брат Ноэс, и еще через три, сестренка Орлейта, всеобщая любимица и радость родителей.

Как˗то так получилось, что любви родителей хватило только на самого старшего и самого младшего ребенка. Матушка моя, как и положено княгине, сама воспитанием детей не занималась. В раннем детстве родителей мы видели один раз в день. Няня приводила нас перед сном в гостиную, чтобы мы пожелали доброй ночи дяде и тёте в красивых одеждах, которых следовало называть «мама» и «папа».

Все остальное время нами занималась няня, а чуть позже учителя. Они старательно вкладывали в детские головы все то, что подобает знать княжеским отпрыскам.

Жизнь была скучна и размеренна. Наверное, поэтому, едва научившись грамоте, я начала читать все подряд. Книги открывали мне совсем другой мир, загадочный и притягательный.

В артефакторику я влюбилась лет в семь, когда наткнулась в домашней библиотеке на книжку с загадочным названием "Артефакты, классификация и способы применения". Я прочитала ее от корки до корки, не поняла, конечно, и половины, но твердо решила, что когда вырасту, стану артефактором, как мой дедушка. Это я и объявила родителям за вечерним чаем.

Старший брат поднял меня на смех:

˗ Девчонки не бывают артефакторами, потому что они все тупые и в магии не разбираются!

Я чуть не расплакалась от обиды и попыталась доказать, что совсем не тупая! Но мама строгим голосом велела мне покинуть столовую, а потом долго отчитывала за недостойное поведение и чтение книг, неподобающих воспитанной девочке. Книги, оставшиеся от деда, я читать не перестала, но никому больше об этом не рассказывала.

Мой дед, Анрей Кеннари был сильным магом и искусным артефактором. Он погиб вместе со своей женой, моей бабушкой, и младшим сыном, когда возвращался из города в поместье. Под колесами кареты взорвался магический заряд. Отец тогда только˗только достиг совершеннолетия. Он считал, что деда убили за его магические разработки, и постоянно твердил нам, что магия ˗ это зло. В самом отце не было ни капли силы. Так иногда бывает, у магически одаренных родителей рождается обычный ребенок, но сам отец считает это скорее преимуществом. И жену себе выбрал такую же, без магии, из консервативной семьи, считающей, что удел женщины рожать детей и украшать собой гостиную.

Однако, это не мешало родителям надеяться, что магически одаренным окажется их первенец. После того, как Астину исполнилось десять, возраст, когда в детях просыпается сила, в наш дом регулярно начали приглашать мага для проверки. Но магия не проявилась ни в десять лет, ни в одиннадцать.

Зато, когда мне исполнилось десять, а Астину двенадцать, магия проснулась во мне. Играя в своей комнате, я случайно притянула к себе укатившийся предмет. Помню, как радостно побежала рассказать об этом родителям, надеясь, что уж теперь˗то они станут любить меня не меньше, чем старшего брата. Но вышло иначе, Астин, услышав, что я маг, закатил истерику. Он кричал, что это я во всем виновата, я украла его магию. Родители долго его успокаивали, а потом мама увела меня в детскую и строго˗настрого запретила пользоваться новыми способностями:

˗ Я очень недовольна тобой, Эйлинора. Благовоспитанная девочка должна быть скромной и не хвастаться всякой ерундой, — выговаривала она мне. — И не смей больше расстраивать брата, ты же знаешь, как он мечтал о магии! Ему она пригодилась бы гораздо больше, ведь