«Неудачи — еще не повод для отчаяния»

Я стояла в холле и нервно отстукивала каблуком по полу. Внутри все дрожало от предвкушения, а сердце трепетало, словно бабочка.

— И снова, ты, Балисская, — услышала я насмешливый голос и обернулась.

Летиция Пальмировна зашла в приемную и вальяжно расположилась в своем кресле, сев за дубовый стол. Сложила руки в замок, и склонив голову набок, с неподдельным интересом взглянула на меня.

— Что на этот раз? — спросила она, заломив аккуратную смоляную бровь. — Пожар? Шторм? Наводнение?

Я улыбнулась краешком губ и, сделав невинный взгляд, ответила:

— Все.

Брови женщины заметно взметнулись вверх, когда и без того: большие глаза- округлились, а плотно сомкнутые губы — приоткрылись в немом: «о».

— Ну надо же… — удивленно протянула секретарь ректора и моргнула пару раз. Кажется, на этот раз у меня получилось ее удивить. — Так значит это ты разрушила северную башню? — с некоторым недоумением спросила она, поддавшись вперед.

— Поправочка. — Я выставила указательный палец вперед и потупила взгляд, сказав: — Ее разрушила не я, а стихии.

Женщина едва прищурилась, плотно сомкнув алые пухлые губы и качнула головой, одарив меня укоризненным взглядом.

— Ох и доиграешься ты, чертовка! Выгонит тебя Дамир! — Она едва хлопает ладошкой по столу. — Вот увидишь! Как пить дать выгонит!

Я лишь неопределенно пожала плечами и опустила взгляд, обдумывая дальнейший план действий. Однако не успела толком подумать о своем поведение: дверь с шумом распахнулась, и в этот же миг, у меня по коже поползли предательские мурашки.

Недолго думая, я решительно обернулась.

Передо мной стоял ОН! Ректор пансиона — Дамир Фольцкий!

Самый красивый, мужественный, умный и обаятельный мужчина!

Хотя… нет-нет! Погодите-ка! Не так!

Дамир Фольцкий — самый невероятный, уникальный и непревзойденный мужчина!

Вот! Точнее и не бывает!

Его голос, что, словно бархат. Его лицо, что само воплощение красоты: эти густые ресницы, пронзительные голубые глаза с отблеском синевы, тонкие, но такие чувственные губы, темные, словно вороново перо, волосы, забранные в хвост, и жилистые руки с тонкими изящными пальцами!

Святая природа! Да он просто идеал!

Ну разве может быть иначе?..

— Балисская!

— Я! — Я по привычке подскочила на месте и расплылась в сладостной улыбке, когда один глаз мужчины неопределенным образом — дернулся.

Ой! Надеюсь, он не заболел…

— Живо ко мне в кабинет! — своим чувственным и бархатным голосом прорычал он, как на распев. Я снова расплылась в глупой улыбке. И кивнув, быстро юркнула в кабинет.

Мебель из дорого арманского дерева, книжные стеллажи, с многочисленными томами редких изданий. Мягкий пушистый ковер и кожаный диван с росписью. Здешняя обстановка и панорамные окна, с видом на ольский лес — завораживали! Глядя на яркие росчерки зелени, с различными оттенками изумрудного, я, в который раз позабыла о терзающих меня мыслях, окунувшись полностью в созерцание этой немыслимой красоты природы, которая всегда доставляла чувства умиротворения, стоило только вглядеться глубже. В ее самое сердце…

Правда мое созерцание продлилось недолго. Поскольку дверь, с тяжелым хлопком, закрылась. А я вдруг почувствовала, как у меня из-под ног начала уходить земля! Причем в прямом смысле!

— А-а-а… Дамир Альфсгирович! — в полнейшем недоумение пропищала я.

— Что, Балисская?! — насмешливо вопросил он, когда я уже зависла в воздухе, потому, как пол канул в небытие!

И куда, спрашивается, он его дел?!

Ведьма, конечно, страшна в гневе. Но ведьмак… Ведьмак в гневе — сущий кошмар!

— Дамир Альфсгирович! — снова опасливо пропищала я, понимая, что удерживать себя на весу долго не смогу.

Окончательному контролю воздушных стихий нас учат лишь на последнем курсе, на последнем семестре! А год только начался! И до последнего семестра мне еще, как минимум восемь месяцев!

Мужчина тяжело выдохнул, устало потерев переносицу, а после щелкнул пальцами.

Пол снова оказался на своем месте.

— Премного благодарна… — облегченно выдохнув, произнесла я, когда рухнула на пол, стерев капельки пота со лба. Но тут же поднялась, и отряхнувшись, посмотрела на ректора.

Он прошел к массивному столу и сел в свое массивное кресло.

Его пронзительный тяжелый взгляд, казалось бы, не отпускал меня. В какой-то момент, мне даже показалось, что я не могу дышать.

Так вот, либо — это любовь так действует на мужчину. Либо… Либо меня только что пытались придушить! Правда хотелось бы верить, что это в воспитательных целях! А еще лучше — от любви!

Да-да! От любви!

— Балисская!

— А?! — Я отвлеклась от своих фантазий, с участием ректора, и снова заглянула в его глаза, чувствуя, что тону.

Эх…

— Сколько можно?!

— Что: сколько можно? — непонимающе переспросила я, хлопнув глазами.

— Сколько можно рушить наш пансион!? — Его брови почти сошлись возле переносицы, а губы сомкнулись, в тонкую ниточку.

— Так я это… Не специально, — елейным голоском произнесла, а после улыбнулась той самой, ангельской улыбкой, от которой мой папочка не мог устоять.

— Не специально?! Вы, должно быть, шутите?! — Он неотрывно смотрит в мои глаза. — Одиннадцатый! ОДИННАДЦАТЫЙ раз за неделю! — Он стукнул кулаком по столу, да так, что стакан с канцелярией — рухнул на стол.

Н-да. Похоже я, и впрямь, переборщила…

Говорила мне Рил, что это будет слишком подозрительно. Но разве любовь спрашивает? Нет! Она толкает на поступки, которые требуют отчаянных и радикальных мер! К тому же, я — ведьма! И не привыкла так просто отступать! Да я вообще не привыкла отступать!

Бабушка всегда говорила мне: «Если начала — доведи дело до конца, чего бы тебе это не стоило!»

Ну я и пыталась…

Привлекала внимание, создавала дополнительные встречи и… вообще! Делала все возможное и невозможное по завоеванию ректора!

Но кто ж виноват, что он такой непробиваемый!

А-уч!

— Балисская!

— Да-да, я больше так не буду! — произнесла я заученную фразу, которую говорила всегда, стоило мне лишь здесь оказаться.

— Конечно не будите! Потому, что такими темпами от пансиона ничего не останется!